Я буду с Вами до самого конца... (с) Себастьян Михаэлис.
Название: Самый выгодный контракт демона Себастьяна III.
Или 3 сезон «Темного дворецкого» - продолжение.
Фендом: Темный Дворецкий
Жанр: Мистика, детектив, драма, романтика, юмор, гет.
Автор: Полиночка666, bella_uorkis.
Бета: bella_uorkis.
Персонажи: Себастьян, Сиэль, Мария, Элизабет, Грелль Сатклифф, Уильям Т.Спирс, Рональд Нокс, Бард, Мейлин, Финни, Гробовщик, наши персонажи.
Отказ от прав: Все права на героев принадлежат Яне Тобосо и студии "A-1 Pictures"
Саммари: Это уже второе продолжение моего варианта 3 сезона аниме.
Размер: макси
Рейтинг: PG-15
Предупреждение: вольная трактовка прошлого некоторых персонажей.
Статус: В процессе.
Размещение: автору черкните в ЛС!
Часть 8 «Читающий дворецкий»
читать дальшеКогда Сиэль уснул, Себастьян еще некоторое время сидел у широкой кровати, погруженный в свои мысли. Сейчас демон испытывал противоречивые чувства, с одной стороны он одержал еще одну победу в борьбе за доверие четырнадцатилетнего мальчика, который вновь ощутил сегодня, что такое просто смеяться. Это событие вызывало в душе Михаэлиса настоящую радость. Ведь юный граф осознал произошедшую перемену и даже поблагодарил своего дворецкого, хотя и своеобразно. Но с другой стороны, Себастьян не мог простить себе, что легкомысленно отнесся к обязанностям демона-дворецкого, оставив юного господина без прикрытия. Заставив усомниться в своей поддержке, что ранило душу мальчика больнее пули или ножа. Михаэлис уже зарекся от соблазна подшучивать над самолюбием графа. Слишком дорого могли стоить ему такие шутки.
Ведь чем сильнее Сиэль обнажал перед ним свою душу, тем болезненнее воспринимал любые колкости, если они по-настоящему задевали его гордость – «честь рода Фантомхайв», как он говорил.
Себастьян едва заметно улыбнулся, заглянув в душу спящего графа. Все же этот долгий, полный событий день принес больше пользы, нежели вреда — слабое свечение, пробивающееся сквозь глубокую синеву души мальчика стало еще немного ярче.
Мгновенно реабилитировав самого себя, демон поднялся с кресла — пришло время исполнять приказание юного господина.
Разумеется, Михаэлис не собирался копаться в истлевших телах несчастных преподавателей истории, вместо этого он решил навестить своего старого приятеля. Ведь за постоянную возможность посмеяться над «демоном-дворецким» легендарный Шинигами наверняка разрешит ему полистать книги жизни погибших профессоров, или хотя бы назовет причину их гибели.
А сразу после визита к Гробовщику, Михаэлис намеривался проведать свою супругу и вновь не дать ей выспаться. Подумав о Марии, Себастьян хитро улыбнулся, открыл портал прямо в стене комнаты и шагнул в беспросветную мглу.
***
В реальный мир демон вышел на углу дома, за которым располагалось похоронное бюро легендарного Жнеца. Улицы Лондона в этот вечерний час были еще достаточно многолюдны, прохожие возвращались со службы или просто прогуливались в компании дам, а рестораны и магазины искушали потенциальных клиентов ярким светом витрин.
Но жизнь этих жалких суетливых букашек, считающих себя «Венцом природы», нисколько не волновала затерявшегося в толпе демона, его интересовала лишь смерть нескольких особей. Точнее ее обстоятельства.
Открыв высокую деревянную дверь, Михаэлис сначала решил, что в помещении никого нет, но спустя секунду, из-за стойки раздался сиплый смех. Складывалось впечатление, что его обладатель уже обессилил и потому способен издавать лишь сдавленное хихиканье.
— «Мои религиозные убеждения…»! Это бесподобно! Себастьян, ты доставил мне подлинное наслаждение! – Вынырнув из-за стойки, просипел Гробовщик, в то время как его губы растянулись в немыслимой улыбке.
— Что ж, я польщен. – Учтиво ответил демон. – Полагаю после столь щедрой предоплаты я могу рассчитывать на небольшую помощь?
Себастьян дружелюбно улыбнулся старому знакомому.
— Помощь помощи рознь, мой юный друг, — хихикнув, неопределенно заметил Жнец. – Времена меняются и мы тоже. Не правда ли, демон?
Михаэлис слегка нахмурился, так и не понял намека эксцентричного знакомого.
— Мне только нужно узнать, как умерли два молодых педагога — Джонатан Уилсен и Марк Кроу. – Сдержанно пояснил он.
— Хорошо, Себастьян, на этот вопрос я отвечу… — вновь хихикнув, согласился Гробовщик, — Оба парня самовольно ушли из жизни – первый от невыносимого отвращения к самому себе, второй по причине полного отчаянья.
— Хм… я предполагал нечто подобное. – Задумчиво проговорил Себастьян. – А что на счет трех пропавших в школе «Хилворд» юношей?
— Про них я ничего не могу сказать, демон. – Внезапно приняв загадочный вид, ответил Гробовщик. – Но могу дать совет.
— Совет? – Михаэлис саркастически усмехнулся, — Давайте, это лучше чем ничего.
— Оставь это место, Себастьян, нечего вам с графом там делать. Поверь мне, в истории с исчезновениями все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. – Жнец прищурился, а его глаза вспыхнули желто-зеленым огнем, — Речь идет об извечной борьбе, друг мой… Все мы ее участники, а бессмертие, как тебе известно, понятие весьма относительное.
После этих слов Гробовщика Михаэлис покинул похоронное бюро, так как отлично понял, что тот больше ничего говорить ему не намерен. Демон сразу разгадал загадку своего старого знакомца: «Извечная борьба» — борьба за человеческие души между Добром и Злом. Но вот какая связь имелась между частной школой и бесконечным дележом «имущества» Перворожденных, как Темных, так и Светлых, Себастьян пока понять не мог. Зато это дело впервые вызвало у него интерес. Ведь последовать совету Гробовщика он успеет всегда, а разгадать тайну «Хилворда» ему хотелось теперь не меньше чем юному графу.
Но сейчас Михаэлис собирался забыть на время о таинственных преступлениях и навестить скучающую без общества мужа Марию.
Открыв портал в стене укрытого в глухом переулке дома, демон вновь шагнул в беспросветную мглу, чтобы оказаться прямо в собственной спальне.
***
На этот раз Михаэлис застал супругу бодрствующей. Очевидно, только что приняв душ, она устроилась у камина и расчесывала серебристые волосы. Щетка в её руках мягко скользила по шелковистой, еще влажной пряди и, пребывая в какой-то меланхоличной задумчивости, Мария не сразу заметила возвращение демона-дворецкого. Наконец, её слух уловил приближающиеся шаги, и слегка вздрогнув, миссис Михаэлис обернулась. Себастьян выступил на свет.
Лицо его жены озарилось улыбкой:
— Никак не привыкну к твоим внезапным появлениям.
Тут же вскочив с кресла, женщина заключила супруга в объятия, и Себастьян осознал, что все больше понимает человеческую радость возвращения туда, где ждут. Ему вдруг подумалось, как жаль, что никто из близких никогда больше не встретит его юного господина. Ведь Себастьян чувствовал, что мальчик все еще тоскует по утраченным дорогим людям.
— Идем, — Словно уловив мимолетную грусть в глазах демона, ласково произнесла Мария. Взяв мужа за руку, она усадила его у камина, — У тебя усталый вид.
Увлекая её к себе на колени, Михаэлис улыбнулся в ответ на ее чуткость:
— День действительно выдался насыщенным, и сейчас мне показалось, что с момента нашего предыдущего свидания прошла минимум неделя.
— Надеюсь, с юным господином все в порядке? – было заметно, что миссис Михаэлис действительно беспокоится за мальчика.
— Он в безопасности, — сказал Себастьян, и, решив подразнить супругу, сокрушенно добавил, — Однако, чтобы вести расследование графу приходится нарушать устав школы, а мне спасать его от порки при помощи заклятия "Цахеса".
— Ты сделал так, чтобы кого-то наказывали вместо него? – Мария застыла от изумления, вопросительно глядя на мужа, и Михаэлис подумал, что упоминание о героическом решении Джозефа Милфорда послужить Британии, станет лишним.
— Не беспокойся, дорогая, — поспешил демон предотвратить возмущение добросердечной любительницы сказок, — Двум старшекурсникам, попавшим в мои сети, не мешает лишний раз задуматься над своим поведением. Возможно, эта внезапная кара натолкнет их на мысль, что мужеложство все же грех, и это вернет заблудшие души на путь истинный.
Демон саркастически хмыкнул довольный своей шуткой.
— Мужеложство? – непонимающе переспросила Мария, и Себастьян едва сдержал очередную улыбку. Совершенно искренняя наивность и неискушенность супруги в подобных вопросах его и забавляла, и умиляла одновременно. Подавшись вперед, он шепнул ей на ушко объяснение, которое заставило миссис Михаэлис отшатнуться и заметно побледнеть.
— Какая мерзость, — потрясенно пробормотала она, и недоверчиво взглянула на Себастьяна.
— В отсутствии дочерей Евы темные души искушают запретные фантазии, и низкие желания расцветают особенно буйно, — невозмутимо пояснил демон, — Так что в закрытых школах красивым мальчикам угрожает не только порка.
Мария поморщилась от отвращения.
— Странно, что ты не знала, — усмехнулся Михаэлис, — Ведь об этом грехе упоминается и в священном писании.
— Видимо, я не достаточно глубоко его изучала, если сижу у тебя на коленях, — Женщина вздохнула, и чтобы перебить неприятное впечатление Себастьян обнял её, поймав губами прядь душистых волос.
— Тебе и нашему господину нужно скорее покинуть это ужасное место, — с тревогой заявила миссис Михаэлис, — Страшно подумать, что юный граф остается там один, каждую ночь.
— Он в полной безопасности, — Себастьян еще раз усмехнулся, отведя ей за ухо длинную прядь волос, закрывшую лицо, — Говорю это как тот, кто может постоять не только за себя. Хотя признаюсь, мне и самому хочется скорее отмыться от пребывания в этом «Содоме».
— Ты устал, – прошептала Мария ему на ухо, и Михаэлис подумал, что она должно быть права. Не имея личной заинтересованности в расследовании, Себастьян мало тревожился о его результате. Необходимость разбираться в подробностях жизни и смерти людей, которые были ему совершенно безразличны, несколько утомляла. Судьбы пропавших юношей, молодого учителя и погибшей девушки, наверняка, вызвали бы сопереживание инспектора Абберлайна, но только не демона Михаэлиса. Себастьян мысленно признался себе, что ввязался в это дело исключительно ради Сиэля, впервые исполняя подобную миссию вне контракта. Королевская диадема была не в счет, чтоб найти вора и вернуть драгоценность демону тогда потребовалось всего пару часов.
— Тебе нужно отдохнуть, — снова прошептала Мария, аккуратно распуская узел на его галстуке, — Может быть, принять ванну? А я с удовольствием помогу.
Эта идея пришлась очень кстати. Михаэлис с трудом припоминал, когда и при каких обстоятельствах в последний раз предавался подобному «излишеству». Служба в качестве дворецкого у такого беспокойного господина как граф Фантомхайф не оставляла времени для праздных удовольствий, и потому Себастьян уже привык обходиться лишь собственной магией.
Одобрив предложение супруги улыбкой, он мгновенно превратил аскетичную спальню в уже знакомую, роскошно убранную ванную комнату Марии-Антуанетты. Лукаво улыбнувшись, Мария поднялась с места. Быстро заколов волосы, чтобы не намочить их снова, она вернулась к Себастьяну, и на этот раз он не стал спешить, предоставив жене возможность раздеть себя.
Наконец, избавившись от фрака и белья, Михаэлис опустился в ванную наполненную приятно согревающей, душистой водой и прикрыл глаза от удовольствия. Бросив на пол подушку, Мария встала рядом на колени, и, закатав рукава батистовой рубашки, смочила мягкую губку, натерев её ароматным мылом. Вскоре смешанная с водой пушистая пена заскользила по коже, и Себастьян припомнил, что когда-то давно, в эпоху Возрождения прекрасные венецианские куртизанки с большой охотой оказывали подобную услугу своему таинственному посетителю. Однако ни тогда, ни потом, никто не делал этого так, как сейчас Мария. В её действиях не было ничего особенного, и все же в столь знакомых, нежных прикосновениях угадывалось нечто совершенно новое. Никто и никогда не заботился о Себастьяне вот так: не за деньги, не за власть, не из страха и не ради утоления страсти, а с искреннем желанием сделать приятное. Проводя губкой по плечам и груди мужа, Мария улыбалась ему ласково и немного смущенно. Сквозь прикрытые веки демон различал, что звездочка в её душе засияла так ярко, как бывало в моменты их близости.
— Как продвигается ваше расследование? — внезапно спросила миссис Михаэлис, закончив намыливать стройное тело демона.
— Ты неисправима, — разочарованно заметил Себастьян, вырванный этим неуместным вопросом из состояния томного блаженства.
— Но я хочу помочь, – оправдалась Мария.
— Ты? Мне? – демон и не думал скрывать сарказм, но упрямая женщина не собиралась сдаваться.
— А почему бы и нет… — парировала она, втирая ему в волосы шампунь.
Себастьян задумался. Он не собирался раскрывать подробностей секретного дела, порученного королевой его господину, однако в Хилворде хватало других мрачных тайн, и возможно свежий взгляд хотя бы на часть произошедшего мог даже прийтись кстати.
— Хорошо… — согласился Михаэлис, — С нашим расследованием связана смерть юной Мэри-Роуз Финч. Причина гибели не известна, поскольку акт об осмотре тела исчез, однако её нашли в озере на территории школы, в то время как сама девица жила в городе.
Раскрывая подробности этого незначительного на его взгляд происшествия, Себастьян рассчитывал утолить любопытство супруги. Однако Мария отнеслась к рассказанному весьма серьезно.
— Несчастная девушка знала кого-то из этой школы, — печально заключила она и, подумав некоторое время, спросила: — Погибшая была низкого сословия?
Себастьян утвердительно кивнул.
— Тогда вряд ли это родственник, — предположила Мария, — Но я бы посоветовала узнать о её знакомых, семье, и, конечно же, выяснить причину смерти. Если её убили, то, скорее всего, спонтанно, а тело решили скрыть в озере. Будь это задуманное заранее злодеяние, то любой из обитателей школы предпочел бы совершить его подальше от Хилворда — в городе, ведь каждому из них ничего не стоит добраться туда. Возможно, девушка стала свидетелем какого-то другого преступления, например того, что вы расследуете, и это решило её судьбу.
Михаэлис взглянул на супругу заинтересованно. Ранее ему не приходило в голову связать исчезновения учеников Хилворда и смерть этой девицы.
— Впрочем, она могла и сама наложить на себя руки, — еще печальнее сказала Мария, аккуратно смывая пену с волос Себастьяна, — Но это значит, что причина или виновник её гибели так же находятся в этой проклятой школе. Вряд ли девушка решила покончить с жизнью на их территории, прогуливаясь мимо.
Выслушав её версию, Себастьян решил, что пора заканчивать этот печальный разговор, выбрав самый действенный способ из всех известных:
— Что ж, думаю, твои предположения действительно могут оказать помощь нашему господину, — заявил он для начала.
— Правда? – Мария улыбнулась, мило смутившись своей заслуге, — А тебе?
— А мне в первую очередь, — усмехнулся в ответ демон. Он привлек к груди Марию и поцеловал, намекая новоявленной сыщице, что она бессовестно отвлеклась от гораздо более важного для него занятия.
Осознав свою оплошность, миссис Михаэлис не пыталась больше рассуждать о преступлениях. Несколько минут она обтирала чистой губкой тело любимого демонического сыщика, смеясь над его шутливыми попытками втащить её в ванну, и вымокнув до нитки.
Наконец выбравшись из воды, Себастьян стянул с Марии мокрую рубашку, заявляя, что спасает её от простуды, и немедленно поволок в постель, перекинув через плечо, как захваченный трофей. Комната уже вновь преобразилась в спальню дворецкого, а возмущенная экономка визжала и отбивалась, впрочем, скорее для порядка, нежели всерьез. Еще через минуту они подняли невообразимую возню на кровати, в результате которой подушки оказались на полу, а мадам Михаэлис потерпела сокрушительное, но приятное поражение, отдавшись воле и страсти победителя.
Себастьян не переставал удивляться, насколько эта женщина доверяла ему, будто точно знала, что у него недостанет жестокости причинить ей ни душевную, ни физическую боль. Михаэлис не решался признать это даже перед самим собой, так откуда же она могла быть так уверена, в то время как Сиэль до сих пор не до конца верил в преданность своего верного дворецкого.
— Ты совсем не сомневаешься во мне? – обратился он к жене, по обыкновению устроившейся у него на плече, когда их страсть была утолена.
— Да, — просто ответила она, — Я хочу тебе верить.
— А граф, стало быть, не хочет?.. — задумчиво произнес Себастьян. У этой женщины не плохо получалось давать советы, возможно, сейчас тоже удастся?
Мария приподнялась и заглянула мужу в лицо, печально улыбнувшись:
— Граф недоверчив как взрослый, но не помнит добра как ребенок, — сказала она тихо, — Нужно дождаться, когда он повзрослеет и тогда научится понимать, что для него… ты больше чем демон.
Вздохнув, она снова легла к мужу на грудь, и нежно обняв её плечи, Себастьян благодарно провел рукой по серебристо-белым волосам.
«Нужно только дождаться пока Сиэль повзрослеет… А еще забудет те три года, когда ждал смерти от рук единственного кому мог доверять» — мысленно добавил демон и прикрыл глаза. Ему нужно было хоть ненадолго забыться сном.
***
Сиэль открыл глаза и сел в постели, теперь он остался один и мог больше не притворяться спящим. Ночь выдалась ясной, и из окна в спальню лился свет полной луны. Сквозь густые, полуопущенные ресницы мальчик наблюдал за тем, как его демон-дворецкий скрылся в черной бездне портала. Себастьян, должно быть, отправился исполнять приказ господина, но и сам граф не собирался все расследование лишь управлять демоном, как своим орудием. Он жаждал действия!
Но для того чтоб покинуть комнату необходимо было одеться. Спустив босые ноги с кровати, Сиэль принялся разглядывать пальцы с аккуратно подстриженными ногтями и мысленно искать решение этой сложной задачи. В памяти невольно всплыли обрывки воспоминаний о Парижских мучениях, повторять их графу совсем не хотелось, тем более что тогда на одевание ушло около получаса. Подумав еще немного, юный Фантомхайв принял оптимально верное решение.
Пройдясь босиком по мягкому ковру, мальчик открыл шкаф и сдернул с вешалки пиджак Себастьяна, затем нашел свои черные гольфы и домашние туфли. Теперь главное было избавиться от заметной в темноте белой ночной рубашки. Кое-как расстегнув пуговицы, граф стянул ее через голову и отшвырнул на пол бесформенный, вывернутый на изнанку комок ткани. Надеть пиджак дворецкого оказалось не сложно, в нем поместились бы как минимум полтора Сиэля. Застегнувшись на все четыре пуговицы, мальчик убедился, что пантолон из-под пиджака не видно и устало вздохнул. Впереди его ждало самое сложное – натягивание шерстяных гольфов.
Когда с маскировкой было покончено, Сиэль сунул в карман свой магический револьвер и, невзирая на то, что гольфы сморщены «гармошкой», а черный пиджак сполз на один бок, выскользнул за дверь весьма довольный собой. Было очевидно, что и в отсутствие Себастьяна он спокойно мог справиться с любыми трудностями. Главное вовремя применить природную смекалку.
За дверью оказалось настолько темно, что не было видно даже собственных ступней, Сиэлю пришлось временно зажмуриться, чтоб глаза быстрее привыкли к темноте, едва нарушаемой слабо светящимся пятном окна в конце коридора. Но зато после этого мальчик смог различить сероватые очертания стен и начал медленно продвигаться по направлению к директорскому кабинету.
Пару лет назад друг его тетушки – Лау Тао научил графа использовать отмычку для вскрытия простых дверных замков, и сейчас этот навык мог очень пригодиться юному сыщику. Проверив наличие отмычки в левом кармане, Сиэль самодовольно улыбнулся. Этой ночью он собирался раскрыть тайну гибели несчастного Марка Кроу.
Однако, не дойдя до директорского кабинета буквально шагов сорок, граф замер на месте. Навстречу ему по коридору медленно двигалась высокая черная фигура. Вжавшись в стену, Сиэль пытался разглядеть лицо таинственного человека, но в темноте это было фактически не возможно. Зато и сам граф оставался незаметен, скрываясь в недоступной свету стенной нише. Пальцы мальчика неожиданно наткнулись на холодный металл ручки, и он догадался, что стоит, прислонившись к двери кладовки для ведер и швабр.
Тем временем черная фигура остановилась напротив двери директорского кабинета и, развернувшись к ней лицом, склонилась над замком. Граф услышал отвратительный лязг металла, очевидно, не он один умел управляться с отмычкой. Дрожа от любопытства и напряжения, мальчик смог, наконец, разглядеть профиль своего конкурента. Длинноватый нос с горбинкой и спадающие на высокий лоб пряди волос позволили безошибочно узнать в нем профессора Блека.
Все пошло совсем не так, как задумал Сиэль, но зато он мог сейчас без опаски наблюдать за происходящим взломом. Что нужно Блеку в кабинете начальника граф уже догадался – химик-отравитель пришел за компрометирующими его документами.
Спустя несколько секунд из-под прикрытой двери пробился желтоватый свет свечи, затем раздался скрип выдвигающихся ящиков, стук, снова лязг металла и шорох вываливаемых на пол бумаг. Все это длилось примерно десять долгих минут, за которые у графа изрядно затекли ноги. Судя по всему быстро отыскать то, что нужно Блеку не удалось.
Наконец ночной взломщик вышел в коридор, в его руках все еще была горящая свеча. Прикрыв за собой дверь, профессор химии начал перебирать документы, которые ему удалось добыть в кабинете Дарфорда. Просмотрев их, Блек отделил от своих записей, сделанных на широких листах бумаги, какую-то рваную тетрадь, но в этот момент с дальнего конца коридора донеслись чьи-то приглушенные голоса.
Сиэль вздрогнул от неожиданности, а профессор-взломщик тихо чертыхнулся и погасил свою свечу.
Голоса приближались, понимая, что попал в крайне щекотливую ситуацию, граф напрягся и крепко сжал в пальцах ручку двери. Блек сделал шаг в его сторону и в тот же миг металлическая ручка неожиданно повернулась, а сам мальчик едва не упал назад.
Поняв, что кладовка может стать для него спасительным убежищем, Сиэль временно забыл про свою графскую честь и, проскользнув за дверь, бесшумно прикрыл ее за собой.
Пространства в темном, пропахшем пылью и отсыревшей тканью помещении, было совсем мало. И на этот раз юный Фантомхайв даже порадовался своему росту и хрупкому сложению, однако каждую секунду он рисковал наделать шума, опрокинув одно из ведер, а потому замер на месте, стараясь не шевелиться.
— Сколько раз я говорил тебе перестать ходить по ночам! – Донесся до слуха графа знакомый мужской голос, но кому именно он принадлежал, мальчик понять не смог.
Тем более следующую фразу заглушили близкие шаги и громкое сопение. Дверь его убежища резко открыли и граф едва успел отступить в угол, прежде чем в кладовку вломился Алестер Блек.
Сиэль застыл, опасаясь даже вздохнуть, рядом раздалось громкое шуршание, очевидно профессор пытался запихнуть свои бумаги во внутренний карман пиджака. Граф постарался осторожно отодвинуться еще дальше, но задел рукоять швабры, которая тотчас стукнула о стену кладовки.
Что-то с легким шуршанием упало на пол, а Блек вновь чертыхнулся, а затем затих, так как прямо за дверью прошли двое людей, они о чем-то спорили, но так тихо, что до слуха Сиэля донеслись лишь обрывки фраз: «…на озеро…», «Забудь ее», «Я не должен был это делать…», «Мертвых уже не вернуть».
Все это звучало очень загадочно, граф прислушался, стараясь уловить еще хоть слово, но в этот момент сильные пальцы Блека внезапно вцепились в ворот его пиджака.
— Вы что, следил за мной? – грубо встряхнув мальчика, прошипел он сквозь зубы.
Сердце Сиэля бешено забилось, он не знал, чего ждать от этого человека, а потому правая рука мальчика скользнула в карман, где лежало магическое оружие.
— Впрочем, это уже не важно… — разжав пальцы и неожиданно смягчив тон, сообщил Блек, — Теперь, мистер Милфорд, вам следует забыть все, что вы сейчас видели. А я, в свою очередь, сохраню в тайне ваши ночные похождения. Более того ваше молчание непосредственно отразиться на сдаче экзаменов и количестве наказаний… Надеюсь, вы хорошо меня поняли, мистер Милфорд?
— Да, сэр… — прошептал Сиэль и выпустил рукоять пистолета. В этот миг он искренне поблагодарил судьбу за то, что на месте Блека не оказался профессор Грин.
— Отлично, юноша. Сейчас я выйду, а вы подождете пару минут и отправитесь спать. – холодно, но уже спокойно распорядился преподаватель химии.
— Да, сэр. – Подтвердил Сиэль свое согласие и, удовлетворившись этим, Блек покинул тесную кладовку, оставив его одного.
Облегченно вздохнув, граф выбрался из пыльного угла и опустился на корточки. Ноги слишком устали от долгого стояния в неудобном положении. Однако возвращаться в спальню Сиэль пока не собирался, ведь ему самому необходимо было пробраться в директорский кабинет. А теперь, возможно, и в лабораторию Блека. Хотя…
Ладонь мальчика, которой он оперся об пол, чтобы встать внезапно наткнулась на какие-то бумаги. Еще секунда и юный граф нащупал небольшую тонкую тетрадь с рваным корешком.
Сердце вновь бешено забилось в груди, Сиэль схватил находку и быстро спрятал во внутренний карман пиджака Себастьяна. С трудом веря в собственную удачу, мальчик вскочил и, выскользнув из кладовки, побежал по коридору к своей спальне.
«Неужели это он? – сгорая от азарта и любопытства, думал граф. — Неужели Дарфорд все же его не уничтожил?»
***
— Мистер Ферроу! Что вы делаете ночью в коридоре? – кто-то резко остановил Сиэля, поймав за руку.
Вздрогнув от неожиданности, мальчик поднял взгляд и увидел нависшую над ним высокую фигуру профессора Грина. В темноте, глядя лишь себе под ноги, граф просто не заметил идущего навстречу учителя.
— Насколько я помню, вы должны сейчас перебирать гречку, а не разгуливать по коридору… — Грин повернул ученика так, чтоб на него падал тусклый свет из окна, — в пиджаке своего тьютера.
— Отпустите! – стараясь сохранить самообладание, холодно приказал граф. Ему было противно ощущать прикосновение этого человека.
Но профессор лишь крепче сжал его запястье.
— Ваше поведение, юноша, переходит все границы. – В тон ему, ответил Грин, — Я проявил к вам снисхождение, но завтра буду вынужден наказать перед всем классом, или вы предпочитаете оказаться в кабинете директора?
И тут юный глава рода Фантомхайв не выдержал. Выхватив левой рукой пистолет, он со всей силой ударил рукоятью по запястью преподавателя физики и, воспользовавшись тем, что от боли Грин разжал пальцы, бросился бежать.
— Остановитесь, Ферроу! Вы очень пожалеете о своем поступке! Я отведу вас к директору! – кричал ему вдогонку выведенный из себя Грин, запястье которого наверняка будет болеть теперь не один день.
Добравшись до своей комнаты, Сиэль буквально влетел внутрь и захлопнул за собой дверь, сердце бешено колотилось от пережитого стресса и перевозбуждения. Ему было уже плевать на профессора физики и его жалкие угрозы, сейчас графа волновало лишь содержание тетради, лежащей во внутреннем кармане пиджака. Теперь никто и ничто уже не смогло бы помешать мальчику узнать тайну гибели Марка Кроу, кроме непроглядной темени в комнате. Скинув одежду Себастьяна, Сиэль почти на ощупь отыскал на столе своего тьютора масляную лампу, вспомнил, что зажечь её можно спичками, а затем с помощью дедуктивного метода вычислил их местоположение. Спички хранились на каминной полке. Безуспешно чиркая обо все стороны коробочки, через минуту графу удалось зажечь таки одну, самую крепкую спичку и поднести драгоценный огонек к фитилю, а спустя еще несколько секунд ему удалось, наконец, засветить лампу, едва не обжегши пальцы. Весьма довольный собой, юный Фантомхайв перенес источник света на прикроватный столик, скинул домашние туфли и, устроившись под одеялом, раскрыл заветный дневник. В дрожащем свете лампы страницы тетради казались желтоватыми, словно пролежали в тайнике не менее полувека. Поудобнее облокотившись на высокую подушку, Сиэль начал читать:
«24 февраля.
Днем снова приходил Дарфорд, но на этот раз он принес бутылку красного вина и коробку шоколадных конфет. Подобное внимание все больше кажется мне неуместным, и я попытался отказаться от подарков, но директор проявил крайнюю настойчивость. В последнюю неделю двусмысленные знаки внимания с его стороны участились и совершенно вышли за грань приличия. Когда мы сидели на кровати, Дарфорд неожиданно положил руку мне на колено. Я вздрогнул и инстинктивно отшатнулся, но цепкие пальцы лишь больнее сжали мою ногу. В этот момент директор взглянул мне в глаза и… улыбнулся. Похотливая, издевательская улыбка. Какой же мерзкой она была! Сомнений в намерениях Дарфорда у меня больше нет, и это невозможно выносить!
Я вскочил на ноги и почти приказал ему уйти, но директор даже не подумал двинуться с места, продолжая все так же мерзко улыбаться. Мне сделалось жутко от его изучающего взгляда, и тогда лорд Дарфорд заговорил, даже не пытаясь хоть как-то завуалировать угрозу.
«Я могу превратить вашу жизнь в ад! — пообещал он. — Никогда не забывайте об этом…»
В голосе старого извращенца не осталось и следа сладковатой учтивости, с которой он обращался ко мне прежде. И Дарфорд прав. Сейчас я думаю о его словах, и понимаю, что он не лгал.
Когда директор встал, наши лица оказались примерно на одном уровне. Почти инстинктивно я почувствовал, что он хочет сделать, и резко отшатнулся. Дарфорд вновь усмехнулся. Он просто наслаждался чувством безнаказанности.
«Ты все равно станешь моим, Марк, днем раньше, днем позже, но станешь…»
Когда он ушел, я с минуту стоял, не в силах избавиться от мерзкого ощущения, словно на меня вылили ведро зловонных испражнений. Я должен оставить «Хилворд». Теперь это неизбежно. Хотя одно обстоятельство все же страшит меня — о хороших рекомендациях можно будет забыть. Несомненно Дарфорд сделает все, чтобы похоронить мою карьеру, но кто тогда будет оплачивать медицинские счета моей матери? И наша свадьба с Элен… Ведь мы запланировали ее на конец мая. В это время особенно красиво поют соловьи...
Я должен продержаться до конца года. Водить за нос проклятого мужеложца… ради своего будущего, даже если придется переступить через себя…
25 февраля.
Произошло непоправимое. Я больше никогда не стану таким, каким был раньше.
Прежний Марк Кроу умер, предал себя и уже не вернется.
День начался как обычно. Молитва, завтрак, первый урок. Сегодня по расписанию у меня четвертый курс. Когда я смотрю на мальчишек, сидящих передо мной за партами, то иногда невольно улыбаюсь. Мне кажется, я совсем недавно был таким же беспечным школяром. И не имеет значения, что я не учился в престижной школе, титулы, состояние. Здесь все дети равны, а мы – учителя являемся их наставниками. Наверное, я еще слишком молод для того, чтоб наставлять подростков. Иногда мне приходится прикрикнуть на них за болтовню в классе или посадить кого-то на стул в бумажном колпаке. Это унизительно, но все же лучше чем розги. По счастью, мне еще ни разу не приходилось прибегать к телесным наказаниям. Каждый раз я нахожу иной выход, закрываю глаза на какую-то мелочь, или провожу беседу с расшалившемся учеником. Впрочем, в первый день своей службы в «Хилворде» я отправил Джексона с седьмого курса к директору. Он издевался над первокурсником, запугивая и заставляя его курить в туалете, зная, что запах обнаружат и мальчика высекут. За курение здесь полагается пятнадцать ударов розгами.
Джексон не сразу поверил, что я – молодой новый учитель действительно отведу его к директору. Все знали, что он лучший друг Роджера Паттерсона — сына министра, но я не стал обращать на это внимание. Есть поступки, которые не должны оставаться безнаказанными.
Первокурсника, которой оказался жертвой Джексона, зовут Альберт Вудстоун. Я являюсь его тьютером с того самого дня и ни разу не пожалел об этом. Ранее я уже писал о нем в своем дневнике, но мне всегда кажется, что про малыша Берти можно рассказать еще что-то. Он полон энергии, и скучать с ним не приходится никогда. Наверное, причина моей привязанности в том, что в двенадцать лет я потерял своего младшего брата, а может быть в том, что Альберт вызывает у меня улыбку каждый раз, когда я вижу его озорную мордашку. Родители мальчика богатые фабриканты, они недавно получили дворянство. У Альберта совсем нет снобизма, присущего аристократам. Он умеет открыто радоваться, звонко смеяться, очень любит лошадей и страшные истории на ночь. Конечно, и он шалит на уроках и не всегда внимателен, но все дети таковы в этом возрасте. Альберт самый смышленый мальчонка из всех, что мне довелось здесь встретить. Когда у нас с Элен будут дети, я бы хотел вырастить сына именно таким.
На урок для первого курса я пришел после обеда вместе с Альбертом. По дороге он рассказал мне, что сегодня хочет попробовать прокатиться на Гранте – довольно норовистом жеребце. Я ответил, что это опасно, но разве Альберта можно удержать таким предупреждением?
Начав лекцию, я подумал о том, как малыш Берти будет скучать, когда я уеду из «Хилворда», но внезапно меня отвлек странный шум и смех учеников.
Мальчики с третьей парты сделали бумажные шарики из тетрадных листов и устроили "перестрелку" с Альбертом и его товарищем по парте. Я должен был немедленно это прекратить и уже собирался вмешаться, когда услышал за своей спиной холодный голос Дарфорда. Он открыл дверь класса совершенно беззвучно.
«Я вижу у вас на уроках недостаток дисциплины! Вы распустили учеников! Немедленно вызовите всех четверых к доске и накажите, так, как это прописано в уставе школы». Он даже не пытался скрыть злорадство.
Я предпринял попытку сгладить ситуацию, утверждая, что наказание лучше перенести в конец урока, и надеясь, что Дарфорд уберется, удовлетворившись этим, но не тут-то было. Дарфорд попросту перебил меня.
«Если вы не можете выполнять обязанности учителя, ученики отправятся в мой кабинет. Максимальное наказание для зачинщика хулиганства — десять ударов розгой, я же поднял бы это число до пятнадцати. Вы поняли, профессор?»
Конечно, я понял. Дарфорд явился, чтоб наказать, но не учеников, а меня. Кого именно он объявит зачинщиком, я не сомневался.
Не знаю, как другие преподаватели могут проделывать подобные вещи каждый день и не испытывать при этом чувства глубокого отвращения к самим себе.
Я – взрослый, сильный мужчина был вынужден взять в руки розги, чтобы выпороть испуганного мальчишку, который раскаялся в своем «ужасном проступке» будучи наказанным одним только страхом перед наказанием. Какое право один человек имеет на то, чтобы избивать и унижать другого, тем более беззащитного ребенка? Я не хотел причинять боль и замахнулся слегка, но Дарфорд остановил меня. На секунду наши взгляды встретились, и я прочел в его серых глазах настоящее торжество. Директор приказал несчастному мальчику спустить бриджи, и даже панталоны. После назначил пять ударов, а я был вынужден исполнять роль палача.
Как бы я не старался хлестнуть легче, но ребенок сдавленно вскрикнул от первого же удара прутьев по нежной коже. После второго удара он начал тихонько хныкать. За моей спиной стоял Альберт. И я с ужасом понимал, что мне придется причинить ему в два раза больше боли. У меня не было сил взглянуть в глаза своему маленькому другу. Как я мог ударить его? Трудно передать словами, что я чувствовал в тот момент, когда трое мальчиков, всхлипывая и утирая слезы, вернулись за свои парты.
Я понимал, что Дарфорд не станет щадить Альберта и накажет его в полную силу в своем кабинете, а потому я повернулся к своему маленькому товарищу и взглянул ему в глаза, стараясь передать насколько мне жаль. Но Альберт отвернулся. Наверное, в этот момент он посчитал меня предателем. Возможно, так оно и было. Но когда я первый раз занес над обнаженным телом мальчика розги, я предал в первую очередь самого себя.
Альберт стоически вынес первые три удара. Я изо всех сил старался причинить ему как можно меньше боли, но на четвертом ударе он слабо вскрикнул, на пятом громче. И я не выдержал и прекратил экзекуцию, заявив директору, что этого достаточно и все виновники получили равное наказание.
«Что ж, я знал, что у вас есть любимчик, профессор Кроу». – Дарфорд усмехался, — «Я лишаю вас права быть тьютором! После окончания урока зайдите ко мне в кабинет».
Директор вышел из класса. Стараясь не думать о предстоящем разговоре, я помог дрожащему Альберту надеть бриджи, и тихо, чтоб никто больше не мог услышать попросил у него прощения. В этот момент я уже готовился к тому, что возьму расчет, а потому мне очень хотелось, чтоб мальчик не вспоминал меня, как предателя. Ведь мы могли больше никогда не увидеться.
В кабинет Дарфорда я шел с чувством глубокого отвращения, больше всего мне хотелось оказаться как можно дальше от этого жестокого и низкого человека. Уж лучше преподавать в маленькой сельской школе, чем оставаться под началом у извращенного лорда.
Я постучал в дверь и, получив разрешение, вошел в директорский кабинет.
«А ведь вас предупреждали, Кроу…» — Дарфорд оставался холоден, как будто ничего существенного не произошло. В душе мешались страх и отвращение, но все же я твердо заявил, что хочу получить расчет.
На тонких губах лорда появилась снисходительная улыбка, он встал из-за стола и, медленно подойдя ко мне, произнес:
«Я не дам вам расчета, Кроу… А стены моей школы вы покинете только тогда, когда я решу вас отпустить. Или же… в полицейской карете».
Я крайне удивился.
«И в чем же вы собираетесь меня обвинить, сэр? В хищении овсянки из школьной столовой?» — Я не боялся его угроз. Мне казалось, что ему решительно не к чему придраться, ведь за время работы я ни разу не брал даже отгула по болезни.
«Если вы не престанете упрямиться, то очень скоро окажетесь за решеткой за домогательства к ученикам». Директор сказал это так, словно сообщал о погоде на будущий день.
«Мне не составит труда найти свидетелей и потерпевших, которые расскажут обо всех гнусностях, что вы делаете с несчастными мальчиками, которых так подозрительно любите».
Я стоял точно пораженный громом не веря, что подобное возможно, но директор похоже знал о чем говорил и продолжал уверенно и злорадно описывать мои перспективы: «Вам придется забыть не только о карьере, но и о вашей невесте, а что станет с вашей несчастной матерью, подумайте Марк!»
Я сжал кулаки, но должно быть сильно побледнел, потому что директор неожиданно заговорил совсем другим тоном, так же ласково и даже заботливо. В точности как в первый день нашего знакомства. В тот самый момент он, как паук, почувствовал, что можно приблизиться к обессиленной жертве, чтобы окончательно опутать её своей паутиной. Я ненавидел его каждой клеткой, но полнейшая растерянность и страх перед лживым обвинением внезапно охладили мой гнев, не дав ему воли. Дарфорд усадил меня в кресло и, кажется, предложил воды.
«Ну, что вы так побледнели, мой друг» — он вновь казался заботливым и тогда я, наконец, решился задать прямой и губительный для себя вопрос:
«Что вы хотите?»
«Ничего из того, что вам бы не понравилось. Вы должны быть хорошим мальчиком, Марк, и тогда я забуду не только об этом разговоре и ваших слишком уж гуманных педагогических методах. Возможно, они еще произведут фурор, и вы добьетесь неслыханных высот в педагогике». Его рука легла мне на плечо, и я почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Меня просто выворачивало от его издевательски игривого тона. Поднявшись на ноги, я направился к дверям, но Дарфорд не дал мне уйти.
«Завтра, наедине в вашей комнате, во время уличных работ… Мы побеседуем обо всем этом. Вы ведь не против, ни так ли?»
«Да, сэр». – С трудом выдавил я эти два привычных слова, как если бы подписывал себе приговор. Но ради мамы, ради Элен и нашего будущего я должен вытерпеть это унижение».
Захваченный чтением, Сиэль перевернул страничку и сразу заметил перемену в идеальном каллиграфическом почерке молодого учителя. Теперь он стал неровным, буквы словно дрожали, а строки часто прерывались чернильными кляксами. Было очевидно, что Кроу находился в сильном душевном волнении, когда писал свою предсмертную «исповедь».
Подвинувшись ближе к свету и подтянув колени к груди, граф продолжил читать:
«26 февраля.
Это моя последняя запись. Я решился оставить ее для того, чтобы никто больше не разделил мою судьбу. Надеюсь, Господь простит меня, а полиция найдет тетрадь и положит конец творящимся здесь бесчинствам.
Мое тело бьет нервная дрожь, но я постараюсь изложить все события последнего вечера моей жизни, как можно подробнее.
Дарфорд явился ровно в час дня. Старый извращенец выбрал время, когда все ученики убирают территорию школы, а педагоги пьют чай в учительской, так что никто не смог бы помешать ему удовлетворить свои грязные желания.
Даже сейчас я все еще чувствую его запах, отвратительный запах. Видимо это чувство омерзения будет преследовать меня до самого конца…
Пройдя в комнату, Дарфорд сел на кровать и с мерзкой улыбкой похлопал рядом с собой ладонью, словно приглашая меня присоединиться.
Я почувствовал, как кровь отлила от лица, а к горлу подступил ком. И все же я нашел в себе силы шагнуть к кровати. Но директор вдруг остановил меня жестом.
«Сначала разденься, я хочу взглянуть на твое тело…» Его голос прозвучал поразительно спокойно.
Я снял пиджак и, не глядя на своего мучителя, принялся расстегивать рубашку. Мои пальцы сделались влажными от пота, я с трудом справлялся с каждой пуговицей, словно стараясь оттянуть момент неизбежного унижения. Но все же спустя минуту рубашка упала на пол, а меня передернуло от похотливого, оценивающего взгляда проклятого лорда.
«Мне нравится твоя грудь, Марк… — удовлетворенно произнес Дарфорд и поднялся с кровати, его отвратительно-теплая рука легла на мое плечо, постепенно сползая вниз по обнаженному телу, — Такая гладкая, нежная кожа…»
Когда пальцы лорда достигли пряжки ремня, я инстинктивно перехватил его руку. Меня уже начинало трясти.
«Ты же обещал быть хорошим мальчиком, Марк… — со скрытой угрозой выдохнул Дарфорд мне в губы, — Смотри, не то папочке придется тебя наказать!»
С этого момента я перестал сопротивляться. Просто заставил свое сознание отключиться от действительной реальности. Пока директор стягивал с меня остатки одежды, я представлял себя в мамином саду, вспоминал пение соловьев и пьянящий запах сирени. Это Элен обнимала меня за шею, прикасалась к губам, нежно, почти неощутимо. Но иллюзия, которую я пытался построить, как крепостной стеной отгородившись ею от того что делал со мной мерзкий извращенец, развеялась в один миг, стоило ему попытаться разомкнуть мои губы в порочном поцелуе. Я дернулся назад, но Дарфорд оказался на удивление сильным. Его пальцы стальной хваткой вцепились мне в шею и сдавили так, что из горла сам собой вырвался слабый стон. Затем он швырнул меня на кровать и тотчас сел сверху, обхватив бедрами поясницу.
«И все же ты был очень плохим мальчиком… Теперь папе придется тебя наказать, ты слышишь? Ты сам вынудил меня поступить так с тобой…» — Эти слова. Его голос. Он словно бы изменился. На секунду мне показалось, что меня придавил к кровати совсем другой человек. Такая резкая перемена добавила к чувству глубокого отвращения еще и иррациональный страх. Внезапно я понял, что директор Дарфорд сейчас не в себе.
Между тем он расстегнул свой ремень, я догадался по звяканью пряжки, а затем услышал хлесткий звук, очевидно лорд ударил им себя по ладони.
Я попытался вырваться, но получил болезненный удар между лопаток, временно сковавший мое тело.
«Не дергайся! И не смей плакать, Арчибальд! Иначе тебе будет только больнее!» – Сурово пригрозил Дарфорд, а в следующую секунду мою спину обжог удар кожаного ремня.
Это было чертовски больно, и я словно очнулся от какого-то долгого, страшного сна. Больше я уже не мог себя сдерживать.
«Отцепись от меня, мразь!» – грубо крикнул я и рванулся, стремясь сбросить с себя похотливого безумца. В эту секунду я уже не думал о последствиях. Я просто не мог больше это терпеть!
Пальцы Дарфорда скользнули по влажной коже моей спины, оставляя на ней болезненные следы, но лорд не смог удержаться и все же упал на пол. Я тотчас вскочил, готовясь продолжать драку, однако замер на месте, не в силах пошевелиться.
Директор Дарфорд лежал на спине, его глаза были закрыты, лицо побледнело, а из-под растрепавшихся волос по полу расползалось блестящее темное пятно.
Падая, лорд Дарфорд ударился головой о прикроватный столик.
«Я убил его!» — промелькнула в моей голове страшная мысль. Подобрав свои разбросанные вещи, я быстро оделся. Сердце бешено колотилось, я решительно не представлял, что мне делать.
Наконец, я осмелился присесть на корточки перед безжизненным телом лорда. Мне вдруг показалось, что бледное лицо немного порозовело, а затем я заметил, как приподнимается его грудь. Директор дышал, он был жив!
Я метнулся к столу за стаканом воды, затем вернулся к Дарфорду и осторожно помог ему сесть на полу.
«Вот, выпейте…» — сухо предложил я.
Разумеется, простить поведения этого человека я не мог, но все же испытал огромное облегчение, осознав, что не стал убийцей, пусть и невольным.
Однако мое облегчение длилось не долго. Сделав пару глотков воды, Дарфорд вдруг плюнул мне в лицо, его буквально перекосило от внезапного приступа злобы.
«Вы идиот, Кроу!» – исказив губы в гримасе отвращения, прошипел он, — «Вы ничего из себя не представляете. Просто жалкое ничтожество со смазливой физиономией! Я мог бы найти сотни желающих на ваше место! У вас был уникальный шанс выбиться в приличное общество, но теперь, теперь я уничтожу вас, Кроу! Я не просто сломаю вам карьеру, я сделаю так, что ваша невеста будет с содроганием вспоминать день помолвки, а мать стесняться произнести ваше имя!»
Дарфорд поднялся на ноги и начал застегивать ремень, его буквально трясло от гнева.
«Я сотру вас в порошок, неблагодарный мальчишка! Лично прибуду на суд, чтоб подтвердить показания опозоренных вами детей! Вас отправят на каторгу в кандалах, и там быстро заставят пожалеть, что сегодня вы посмели мне отказать!» — С этими словами директор покинул мою комнату, громко хлопнув дверью, а я так и остался стоять со стаканом в руках, чувствуя, как по лицу стекают капли воды.
Осознание катастрофы пришло быстро. Я понял, что жизнь моя кончена. Дарфорд никогда не простит мне нанесенного оскорбления, а я не стану умолять о пощаде.
Однако планам жестокого безумца не суждено сбыться. Моя мать никогда не станет стесняться имени сына. А полицейская карета приедет в «Хилворд», но не за мной.
Дописывая эти строки я больше уже не чувствую страха или отчаянья. И сейчас, перед лицом смерти, я молю Господа лишь о двух вещах: Чтоб дорогие мне люди поняли мой поступок, а кронштейн для штор оказался достаточно крепким…»
На этом запись обрывалась. Сиэль отложил дневник на прикроватный столик и надолго задумался. Из описания трех дней жизни Марка Кроу граф сделал вывод, что он был добрым, доверчивым и бескорыстным человеком. Но почему такие люди всегда совершают глупые, бессмысленные поступки мальчик не знал.
«Слабак!» — с долей обиды подумал он. Ведь граф был уверен, что никогда не разделил бы судьбу погибшего учителя, никогда не сдался, не позволил себя унижать, а из любой ситуации всегда отыскал бы спасительный выход. Сиэль даже не сомневался, что окажись он на месте Марка Кроу никогда не проиграл бы безумному директору. Он непременно нашел бы ту тонкую паучью нить, за которую можно ухватиться, и выбраться из бездны, сбросив вниз кого-то другого.
Но таким как Кроу не дано понять, что превыше всего в этом мире нужно ценить свою честь, лишившись которой ты перестанешь быть собой и превратишься в одну из пешек в чужой игре. Но, возможно дело в том, что Марк Кроу всю жизнь и был всего лишь пешкой…
Сиэль устало вздохнул и, опустив подушку, поудобнее устроился в мягкой постели. Сейчас мальчик был чрезвычайно горд собой, ведь он сумел в одиночку добыть доказательства преступления Дарфорда, а его первая версия, так бестактно опровергнутая дворецким, оказалась в итоге самой верной.
Теперь юный граф Фантомхайв хотел увидеть, как за директором-извращенцем приедет полицейская карета. Его карьера и имя будут втоптаны в грязь – справедливое наказание, равносильное деяниям безумного лорда.
Мальчик самодовольно улыбнулся, подумав, насколько приятно ему будет взглянуть завтра в изумленное лицо своего демона.
«Что ж, эту партию ты проиграл мне, Себастьян… — мысленно произнес граф, — Даже твоя дьявольская сила не сравнится с возможностями человеческого разума и элементарной дедукцией. Любопытно, что ты на это скажешь?»
Все еще продолжая улыбаться, Сиэль натянул до подбородка теплое одеяло и закрыл глаза. Он был убежден, что сегодня сделал достаточно, чтоб спокойно выспаться. А обо всех незначительных мелочах завтра позаботится его дворецкий.
***
В этот полночный час на городском кладбище Рединга было совсем тихо. Даже животные и птицы не подавали признаков жизни, а ветер не качал еще голые ветви деревьев.
Себастьян быстро перемещался меж старых надгробий, статуй ангелов и семейных склепов. Среди всего этого бесполезного ритуального многообразия ему нужно было отыскать одну, наверняка скромную могилу.
Пошло примерно минуты три, прежде чем демону, наконец, это удалось.
Новое мраморное надгробье, увядшие белые лилии, маленькая скульптура ангела, печально склонившего голову и выгравированная надпись «Мэри-Роуз Финч. 1872-1889»
Себастьян остановился и ненадолго задумался. Могила девушки вовсе не выглядела совсем уж скромной.
«Надо узнать, кто оплатил похороны нашей маленькой утопленницы…» — Заключил про себя демон, а затем в его руке появилась новенькая острая лопата.
Эксгумация тела, пролежавшего в земле около месяца занятие малоприятное даже для демона. А может, и особенно для демона, учитывая обостренное обоняние.
На раскапывание могилы, вскрытие гроба и осмотр трупа девушки ушло примерно пять минут. Себастьян даже не ожидал обнаружить столь явные и специфические повреждения, не оставляющие сомнения в том, что произошло с жертвой непосредственно перед смертью. Однако определить сама ли Мэри-Роуз Финч кинулась в озеро или ее утопили, было невозможно. Наличие остатков воды в легких доказывало только, что смерть наступила именно от утопления, а не по иной причине.
Себастьян мрачно вздохнул и поморщился. Теперь следовало убрать все следы эксгумации, привести могилу в прежний вид, а затем сменить собственную одежду.
Но едва дворецкий семьи Фантомхайв коснулся крышки гроба, как услышал неприятный свист раздвигающейся телескопии, в ту же секунду в грудь, напротив сердца, уперлось острие секатора.
— Михаэлис, какая неожиданная встреча… — прозвучал над его головой знакомый презрительный голос.
Себастьян медленно поднял взгляд и увидел стоящего на краю вскрытой могилы Уильяма Т. Спирса.
Встреча была действительно неожиданной и к тому же не очень приятной.
— Позвольте узнать, что вы здесь делаете? – продолжил все с той же интонацией глава Лондонского отделения «Несущих смерть», — Вас понизили до вурдалака или это проявление личных пристрастий?
Себастьян зло хмыкнул и отвел от груди острие секатора.
— Я здесь исполняю задание господина, — бесстрастно ответил он, — А вот, что делает собиратель душ среди пустых оболочек? Может, я невольно помешал вашему свиданию?
Себастьян бросил красноречивый взгляд на искаженное тлением лицо мертвой девушки и, закрыв все же крышку гроба, легко вспрыгнул на насыпь.
Спирс ничего не ответил на эту колкость, он брезгливо протер лезвие своего секатора носовым платком и с неприкрытым отвращением воззрился на собеседника.
— Вы как всегда лжете, Михаэлис, Сиэль Фантомхайв уже не является вашим господином, и я прекрасно об этом знаю, в отличие от диспетчера Сатклиффа, которого вы намеренно ввели в заблуждение.
— Нет, мистер Спирс, я говорю чистую правду, — ничуть не смутившись, возразил Себастьян, — У меня действительно новый контракт с графом… Трудовой. Я служу у него дворецким.
— Вы ведете непонятную мне игру, Михаэлис… — мрачно сдвинув брови, заявил жнец, — Но она мне все больше не нравится. Тем более наши пути слишком часто пересекаются, когда дело касается исчезнувших душ.
— Исчезнувших душ? – с интересом переспросил Себастьян, — И чьи же души исчезли на этот раз? Юной утопленницы или трех пропавших учеников «Хилворда»?
— Вы выяснили причину смерти Мэри-Роуз Финч? – неожиданно вопросом на вопрос ответил жнец.
— Но вы ведь явились сюда, чтоб самому все узнать… — взглянув в желто-зеленые глаза Спирса, сухо произнес Себастьян, — Так что не стану лишать вас этого удовольствия.
В ответ на это заключение глава Лондонского департамента лишь плотно сжал тонкие губы. Очевидно, копаться в мертвых телах ему было не слишком приятно.
Себастьян развернулся и направился прочь от могилы Мэри-Роуз Финч, довольный собой и тем, что заметать следы эксгумации теперь придется жнецу.
***
В «Хилворд» дворецкий семьи Фантомхайв вернулся, когда небо на горизонте уже начало светлеть. Демон хотел сразу направиться к комнате профессора Грина, чтоб создать сквозняк и обеспечить тому недельный отгул по болезни. Но не успел Себастьян сделать и пару шагов, как услышал громкий шепот нескольких мальчишеских голосов. Мгновенно погрузив свое тело в иное измерение чтоб стать невидимым для смертных, он замер на месте, а спустя пару секунд в коридоре появились пятеро подростков, очевидно, только что вернувшихся в школу через окно. По их довольным физиономиям и репликам, достигшим его слуха, Себастьян догадался, что старшекурсники совершили вылазку в городской бордель.
«Забавно…» — подумал Михаэлис, следя за тем, как подростки крадучись проходят мимо него, и тут приметил среди них Гигзби – второго знакомца по душевой.
В голове демона тотчас родился план, как получить от парня нужные сведения, и он ловко схватил того за шиворот, одновременно зажимая рот свободной рукой.
Когда другие нарушители школьного распорядка скрылись за углом, Себастьян предстал перед взором испуганного Гигзби в виде своего юного подопечного. Парень побледнел еще больше прежнего, и хотел было бежать, но его ноги не двинулись с места. На губах демона появилась довольная улыбка.
— Доброе утро, мистер Гигзби… — вежливо произнес он, — Хорошо ли провели время в компании местных гетер?
— Ч-что? – дрожащим голосом переспросил парень.
Себастьян почувствовал, что степень испуга недавнего обидчика «Саймана Ферроу» зашкаливает на высшей отметке, а потому решил ускорить допрос, пока тот ненароком не умер от инфаркта.
— Я задам вам два вопроса, — спокойно произнес демон, — Ответите на них честно, и я сразу вас отпущу.
Гигзби кивнул в знак согласия и Себастьян удовлетворенно улыбнулся.
— Трое пропавших выпускников часто посещали городской бордель? – строго спросил он.
— Да! Они делали вылазки чаще других! – тотчас выпалил испуганный парень, — Роджер Паттерсон не раз хвалился, что директор его и пальцем не тронет. Ведь все знали, чей он сынок.
— Понятно… — задумчиво проговорил Себастьян, — Теперь второй вопрос: как вы покидаете школу, добираетесь до города и точный адрес борделя?
Спустя пару минут, получив все интересующие сведенья и отпустив несчастного, полуживого от страха парня, демон шел к комнате профессора Грина, уверенный, что в столь ранний час любитель нестандартных воспитательных мер еще спит.
Однако Себастьяна ждал неприятный сюрприз.
Еще не дойдя до нужной двери, он услышал приглушенные голоса, которые сразу узнал:
— Уолтер, прошу тебя не надо так злиться… — взволнованно бормотал профессор Флик, — Потерпи, сейчас я обработаю ссадину и перевяжу руку. Ничего страшного, только не волнуйся.
— Нет, Сэмюель, такие поступки нельзя оставлять безнаказанными! – строго возразил приятелю Грин, — Твой Сайман Ферроу перешел все границы дозволенного, подняв руку на учителя! Да еще и ударил меня каким-то металлическим предметом! Это уже хулиганство!
— Но возможно мальчик просто испугался. Или не узнал тебя в темноте… — совсем робко попытался возразить Флик, — Я уверен, Сайман сделал это по недоразумению.
Дальше Себастьян слушать не стал, а поспешил в дальнее крыло, чтобы скорее попасть в свою комнату. Он уже понял, что юный господин ходил куда-то посреди ночи и был пойман Грином, теперь оставалось надеяться, что сам граф не пострадал.
Когда дворецкий семьи Фантомхайв вошел в спальню, то невольно замер от удивления.
На полу в беспорядке валялись вещи: скомканная ночная рубашка графа, запыленный пиджак самого Себастьяна с вывернутым наизнанку рукавом и ночные туфли так же испачканные в пыли, причем один из них покоился у кровати, а второй посреди комнаты.
Со вздохом окинув взглядом последствия самостоятельного переодевания господина, демон начал быстро и бесшумно наводить порядок, в то время как юный граф спокойно спал на своей огромной кровати.
Когда же Себастьян обнаружил в кармане пиджака магический револьвер, инкрустированная серебром ручка которого была испачкана кровью, он вновь ощутил беспокойство. Закончив с уборкой дворецкий приблизился к кровати и внимательно взглянул в лицо мальчика, Сиэль улыбался во сне, а в душе графа не было даже следа перенесенной боли или страха. Что-то сильно обрадовало юного любителя ночных прогулок, и теперь это чувство торжества и гордости за самого себя ярким свечением перекрывало остальные чувства. Демон недоуменно поднял брови. Все это казалось довольно странным. И, возможно, Себастьян находился бы в неведенье до самого пробуждения графа, если бы не заметил разбросанные у стола, сломанные спички.
Сиэль впервые самостоятельно пытался зажечь масляную лампу и, учитывая, что теперь она стояла на прикроватном столике, ему это все же удалось. Дворецкий слегка улыбнулся, представив себе все, что происходило ночью в комнате, должно быть это выглядело крайне забавно. Но все же предположить, что внутреннее торжество мальчика связано с успешным освоением техники поджога спички, демон не мог. Он еще раз взглянул на столик и вдруг заметил за лампой исписанный аккуратным почерком обрывок тетради.
Удивление демона удвоилось, взяв тетрадь, он уселся в кресло и начал читать.
Или 3 сезон «Темного дворецкого» - продолжение.
Фендом: Темный Дворецкий
Жанр: Мистика, детектив, драма, романтика, юмор, гет.
Автор: Полиночка666, bella_uorkis.
Бета: bella_uorkis.
Персонажи: Себастьян, Сиэль, Мария, Элизабет, Грелль Сатклифф, Уильям Т.Спирс, Рональд Нокс, Бард, Мейлин, Финни, Гробовщик, наши персонажи.
Отказ от прав: Все права на героев принадлежат Яне Тобосо и студии "A-1 Pictures"
Саммари: Это уже второе продолжение моего варианта 3 сезона аниме.
Размер: макси
Рейтинг: PG-15
Предупреждение: вольная трактовка прошлого некоторых персонажей.
Статус: В процессе.
Размещение: автору черкните в ЛС!
Часть 8 «Читающий дворецкий»
читать дальшеКогда Сиэль уснул, Себастьян еще некоторое время сидел у широкой кровати, погруженный в свои мысли. Сейчас демон испытывал противоречивые чувства, с одной стороны он одержал еще одну победу в борьбе за доверие четырнадцатилетнего мальчика, который вновь ощутил сегодня, что такое просто смеяться. Это событие вызывало в душе Михаэлиса настоящую радость. Ведь юный граф осознал произошедшую перемену и даже поблагодарил своего дворецкого, хотя и своеобразно. Но с другой стороны, Себастьян не мог простить себе, что легкомысленно отнесся к обязанностям демона-дворецкого, оставив юного господина без прикрытия. Заставив усомниться в своей поддержке, что ранило душу мальчика больнее пули или ножа. Михаэлис уже зарекся от соблазна подшучивать над самолюбием графа. Слишком дорого могли стоить ему такие шутки.
Ведь чем сильнее Сиэль обнажал перед ним свою душу, тем болезненнее воспринимал любые колкости, если они по-настоящему задевали его гордость – «честь рода Фантомхайв», как он говорил.
Себастьян едва заметно улыбнулся, заглянув в душу спящего графа. Все же этот долгий, полный событий день принес больше пользы, нежели вреда — слабое свечение, пробивающееся сквозь глубокую синеву души мальчика стало еще немного ярче.
Мгновенно реабилитировав самого себя, демон поднялся с кресла — пришло время исполнять приказание юного господина.
Разумеется, Михаэлис не собирался копаться в истлевших телах несчастных преподавателей истории, вместо этого он решил навестить своего старого приятеля. Ведь за постоянную возможность посмеяться над «демоном-дворецким» легендарный Шинигами наверняка разрешит ему полистать книги жизни погибших профессоров, или хотя бы назовет причину их гибели.
А сразу после визита к Гробовщику, Михаэлис намеривался проведать свою супругу и вновь не дать ей выспаться. Подумав о Марии, Себастьян хитро улыбнулся, открыл портал прямо в стене комнаты и шагнул в беспросветную мглу.
***
В реальный мир демон вышел на углу дома, за которым располагалось похоронное бюро легендарного Жнеца. Улицы Лондона в этот вечерний час были еще достаточно многолюдны, прохожие возвращались со службы или просто прогуливались в компании дам, а рестораны и магазины искушали потенциальных клиентов ярким светом витрин.
Но жизнь этих жалких суетливых букашек, считающих себя «Венцом природы», нисколько не волновала затерявшегося в толпе демона, его интересовала лишь смерть нескольких особей. Точнее ее обстоятельства.
Открыв высокую деревянную дверь, Михаэлис сначала решил, что в помещении никого нет, но спустя секунду, из-за стойки раздался сиплый смех. Складывалось впечатление, что его обладатель уже обессилил и потому способен издавать лишь сдавленное хихиканье.
— «Мои религиозные убеждения…»! Это бесподобно! Себастьян, ты доставил мне подлинное наслаждение! – Вынырнув из-за стойки, просипел Гробовщик, в то время как его губы растянулись в немыслимой улыбке.
— Что ж, я польщен. – Учтиво ответил демон. – Полагаю после столь щедрой предоплаты я могу рассчитывать на небольшую помощь?
Себастьян дружелюбно улыбнулся старому знакомому.
— Помощь помощи рознь, мой юный друг, — хихикнув, неопределенно заметил Жнец. – Времена меняются и мы тоже. Не правда ли, демон?
Михаэлис слегка нахмурился, так и не понял намека эксцентричного знакомого.
— Мне только нужно узнать, как умерли два молодых педагога — Джонатан Уилсен и Марк Кроу. – Сдержанно пояснил он.
— Хорошо, Себастьян, на этот вопрос я отвечу… — вновь хихикнув, согласился Гробовщик, — Оба парня самовольно ушли из жизни – первый от невыносимого отвращения к самому себе, второй по причине полного отчаянья.
— Хм… я предполагал нечто подобное. – Задумчиво проговорил Себастьян. – А что на счет трех пропавших в школе «Хилворд» юношей?
— Про них я ничего не могу сказать, демон. – Внезапно приняв загадочный вид, ответил Гробовщик. – Но могу дать совет.
— Совет? – Михаэлис саркастически усмехнулся, — Давайте, это лучше чем ничего.
— Оставь это место, Себастьян, нечего вам с графом там делать. Поверь мне, в истории с исчезновениями все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. – Жнец прищурился, а его глаза вспыхнули желто-зеленым огнем, — Речь идет об извечной борьбе, друг мой… Все мы ее участники, а бессмертие, как тебе известно, понятие весьма относительное.
После этих слов Гробовщика Михаэлис покинул похоронное бюро, так как отлично понял, что тот больше ничего говорить ему не намерен. Демон сразу разгадал загадку своего старого знакомца: «Извечная борьба» — борьба за человеческие души между Добром и Злом. Но вот какая связь имелась между частной школой и бесконечным дележом «имущества» Перворожденных, как Темных, так и Светлых, Себастьян пока понять не мог. Зато это дело впервые вызвало у него интерес. Ведь последовать совету Гробовщика он успеет всегда, а разгадать тайну «Хилворда» ему хотелось теперь не меньше чем юному графу.
Но сейчас Михаэлис собирался забыть на время о таинственных преступлениях и навестить скучающую без общества мужа Марию.
Открыв портал в стене укрытого в глухом переулке дома, демон вновь шагнул в беспросветную мглу, чтобы оказаться прямо в собственной спальне.
***
На этот раз Михаэлис застал супругу бодрствующей. Очевидно, только что приняв душ, она устроилась у камина и расчесывала серебристые волосы. Щетка в её руках мягко скользила по шелковистой, еще влажной пряди и, пребывая в какой-то меланхоличной задумчивости, Мария не сразу заметила возвращение демона-дворецкого. Наконец, её слух уловил приближающиеся шаги, и слегка вздрогнув, миссис Михаэлис обернулась. Себастьян выступил на свет.
Лицо его жены озарилось улыбкой:
— Никак не привыкну к твоим внезапным появлениям.
Тут же вскочив с кресла, женщина заключила супруга в объятия, и Себастьян осознал, что все больше понимает человеческую радость возвращения туда, где ждут. Ему вдруг подумалось, как жаль, что никто из близких никогда больше не встретит его юного господина. Ведь Себастьян чувствовал, что мальчик все еще тоскует по утраченным дорогим людям.
— Идем, — Словно уловив мимолетную грусть в глазах демона, ласково произнесла Мария. Взяв мужа за руку, она усадила его у камина, — У тебя усталый вид.
Увлекая её к себе на колени, Михаэлис улыбнулся в ответ на ее чуткость:
— День действительно выдался насыщенным, и сейчас мне показалось, что с момента нашего предыдущего свидания прошла минимум неделя.
— Надеюсь, с юным господином все в порядке? – было заметно, что миссис Михаэлис действительно беспокоится за мальчика.
— Он в безопасности, — сказал Себастьян, и, решив подразнить супругу, сокрушенно добавил, — Однако, чтобы вести расследование графу приходится нарушать устав школы, а мне спасать его от порки при помощи заклятия "Цахеса".
— Ты сделал так, чтобы кого-то наказывали вместо него? – Мария застыла от изумления, вопросительно глядя на мужа, и Михаэлис подумал, что упоминание о героическом решении Джозефа Милфорда послужить Британии, станет лишним.
— Не беспокойся, дорогая, — поспешил демон предотвратить возмущение добросердечной любительницы сказок, — Двум старшекурсникам, попавшим в мои сети, не мешает лишний раз задуматься над своим поведением. Возможно, эта внезапная кара натолкнет их на мысль, что мужеложство все же грех, и это вернет заблудшие души на путь истинный.
Демон саркастически хмыкнул довольный своей шуткой.
— Мужеложство? – непонимающе переспросила Мария, и Себастьян едва сдержал очередную улыбку. Совершенно искренняя наивность и неискушенность супруги в подобных вопросах его и забавляла, и умиляла одновременно. Подавшись вперед, он шепнул ей на ушко объяснение, которое заставило миссис Михаэлис отшатнуться и заметно побледнеть.
— Какая мерзость, — потрясенно пробормотала она, и недоверчиво взглянула на Себастьяна.
— В отсутствии дочерей Евы темные души искушают запретные фантазии, и низкие желания расцветают особенно буйно, — невозмутимо пояснил демон, — Так что в закрытых школах красивым мальчикам угрожает не только порка.
Мария поморщилась от отвращения.
— Странно, что ты не знала, — усмехнулся Михаэлис, — Ведь об этом грехе упоминается и в священном писании.
— Видимо, я не достаточно глубоко его изучала, если сижу у тебя на коленях, — Женщина вздохнула, и чтобы перебить неприятное впечатление Себастьян обнял её, поймав губами прядь душистых волос.
— Тебе и нашему господину нужно скорее покинуть это ужасное место, — с тревогой заявила миссис Михаэлис, — Страшно подумать, что юный граф остается там один, каждую ночь.
— Он в полной безопасности, — Себастьян еще раз усмехнулся, отведя ей за ухо длинную прядь волос, закрывшую лицо, — Говорю это как тот, кто может постоять не только за себя. Хотя признаюсь, мне и самому хочется скорее отмыться от пребывания в этом «Содоме».
— Ты устал, – прошептала Мария ему на ухо, и Михаэлис подумал, что она должно быть права. Не имея личной заинтересованности в расследовании, Себастьян мало тревожился о его результате. Необходимость разбираться в подробностях жизни и смерти людей, которые были ему совершенно безразличны, несколько утомляла. Судьбы пропавших юношей, молодого учителя и погибшей девушки, наверняка, вызвали бы сопереживание инспектора Абберлайна, но только не демона Михаэлиса. Себастьян мысленно признался себе, что ввязался в это дело исключительно ради Сиэля, впервые исполняя подобную миссию вне контракта. Королевская диадема была не в счет, чтоб найти вора и вернуть драгоценность демону тогда потребовалось всего пару часов.
— Тебе нужно отдохнуть, — снова прошептала Мария, аккуратно распуская узел на его галстуке, — Может быть, принять ванну? А я с удовольствием помогу.
Эта идея пришлась очень кстати. Михаэлис с трудом припоминал, когда и при каких обстоятельствах в последний раз предавался подобному «излишеству». Служба в качестве дворецкого у такого беспокойного господина как граф Фантомхайф не оставляла времени для праздных удовольствий, и потому Себастьян уже привык обходиться лишь собственной магией.
Одобрив предложение супруги улыбкой, он мгновенно превратил аскетичную спальню в уже знакомую, роскошно убранную ванную комнату Марии-Антуанетты. Лукаво улыбнувшись, Мария поднялась с места. Быстро заколов волосы, чтобы не намочить их снова, она вернулась к Себастьяну, и на этот раз он не стал спешить, предоставив жене возможность раздеть себя.
Наконец, избавившись от фрака и белья, Михаэлис опустился в ванную наполненную приятно согревающей, душистой водой и прикрыл глаза от удовольствия. Бросив на пол подушку, Мария встала рядом на колени, и, закатав рукава батистовой рубашки, смочила мягкую губку, натерев её ароматным мылом. Вскоре смешанная с водой пушистая пена заскользила по коже, и Себастьян припомнил, что когда-то давно, в эпоху Возрождения прекрасные венецианские куртизанки с большой охотой оказывали подобную услугу своему таинственному посетителю. Однако ни тогда, ни потом, никто не делал этого так, как сейчас Мария. В её действиях не было ничего особенного, и все же в столь знакомых, нежных прикосновениях угадывалось нечто совершенно новое. Никто и никогда не заботился о Себастьяне вот так: не за деньги, не за власть, не из страха и не ради утоления страсти, а с искреннем желанием сделать приятное. Проводя губкой по плечам и груди мужа, Мария улыбалась ему ласково и немного смущенно. Сквозь прикрытые веки демон различал, что звездочка в её душе засияла так ярко, как бывало в моменты их близости.
— Как продвигается ваше расследование? — внезапно спросила миссис Михаэлис, закончив намыливать стройное тело демона.
— Ты неисправима, — разочарованно заметил Себастьян, вырванный этим неуместным вопросом из состояния томного блаженства.
— Но я хочу помочь, – оправдалась Мария.
— Ты? Мне? – демон и не думал скрывать сарказм, но упрямая женщина не собиралась сдаваться.
— А почему бы и нет… — парировала она, втирая ему в волосы шампунь.
Себастьян задумался. Он не собирался раскрывать подробностей секретного дела, порученного королевой его господину, однако в Хилворде хватало других мрачных тайн, и возможно свежий взгляд хотя бы на часть произошедшего мог даже прийтись кстати.
— Хорошо… — согласился Михаэлис, — С нашим расследованием связана смерть юной Мэри-Роуз Финч. Причина гибели не известна, поскольку акт об осмотре тела исчез, однако её нашли в озере на территории школы, в то время как сама девица жила в городе.
Раскрывая подробности этого незначительного на его взгляд происшествия, Себастьян рассчитывал утолить любопытство супруги. Однако Мария отнеслась к рассказанному весьма серьезно.
— Несчастная девушка знала кого-то из этой школы, — печально заключила она и, подумав некоторое время, спросила: — Погибшая была низкого сословия?
Себастьян утвердительно кивнул.
— Тогда вряд ли это родственник, — предположила Мария, — Но я бы посоветовала узнать о её знакомых, семье, и, конечно же, выяснить причину смерти. Если её убили, то, скорее всего, спонтанно, а тело решили скрыть в озере. Будь это задуманное заранее злодеяние, то любой из обитателей школы предпочел бы совершить его подальше от Хилворда — в городе, ведь каждому из них ничего не стоит добраться туда. Возможно, девушка стала свидетелем какого-то другого преступления, например того, что вы расследуете, и это решило её судьбу.
Михаэлис взглянул на супругу заинтересованно. Ранее ему не приходило в голову связать исчезновения учеников Хилворда и смерть этой девицы.
— Впрочем, она могла и сама наложить на себя руки, — еще печальнее сказала Мария, аккуратно смывая пену с волос Себастьяна, — Но это значит, что причина или виновник её гибели так же находятся в этой проклятой школе. Вряд ли девушка решила покончить с жизнью на их территории, прогуливаясь мимо.
Выслушав её версию, Себастьян решил, что пора заканчивать этот печальный разговор, выбрав самый действенный способ из всех известных:
— Что ж, думаю, твои предположения действительно могут оказать помощь нашему господину, — заявил он для начала.
— Правда? – Мария улыбнулась, мило смутившись своей заслуге, — А тебе?
— А мне в первую очередь, — усмехнулся в ответ демон. Он привлек к груди Марию и поцеловал, намекая новоявленной сыщице, что она бессовестно отвлеклась от гораздо более важного для него занятия.
Осознав свою оплошность, миссис Михаэлис не пыталась больше рассуждать о преступлениях. Несколько минут она обтирала чистой губкой тело любимого демонического сыщика, смеясь над его шутливыми попытками втащить её в ванну, и вымокнув до нитки.
Наконец выбравшись из воды, Себастьян стянул с Марии мокрую рубашку, заявляя, что спасает её от простуды, и немедленно поволок в постель, перекинув через плечо, как захваченный трофей. Комната уже вновь преобразилась в спальню дворецкого, а возмущенная экономка визжала и отбивалась, впрочем, скорее для порядка, нежели всерьез. Еще через минуту они подняли невообразимую возню на кровати, в результате которой подушки оказались на полу, а мадам Михаэлис потерпела сокрушительное, но приятное поражение, отдавшись воле и страсти победителя.
Себастьян не переставал удивляться, насколько эта женщина доверяла ему, будто точно знала, что у него недостанет жестокости причинить ей ни душевную, ни физическую боль. Михаэлис не решался признать это даже перед самим собой, так откуда же она могла быть так уверена, в то время как Сиэль до сих пор не до конца верил в преданность своего верного дворецкого.
— Ты совсем не сомневаешься во мне? – обратился он к жене, по обыкновению устроившейся у него на плече, когда их страсть была утолена.
— Да, — просто ответила она, — Я хочу тебе верить.
— А граф, стало быть, не хочет?.. — задумчиво произнес Себастьян. У этой женщины не плохо получалось давать советы, возможно, сейчас тоже удастся?
Мария приподнялась и заглянула мужу в лицо, печально улыбнувшись:
— Граф недоверчив как взрослый, но не помнит добра как ребенок, — сказала она тихо, — Нужно дождаться, когда он повзрослеет и тогда научится понимать, что для него… ты больше чем демон.
Вздохнув, она снова легла к мужу на грудь, и нежно обняв её плечи, Себастьян благодарно провел рукой по серебристо-белым волосам.
«Нужно только дождаться пока Сиэль повзрослеет… А еще забудет те три года, когда ждал смерти от рук единственного кому мог доверять» — мысленно добавил демон и прикрыл глаза. Ему нужно было хоть ненадолго забыться сном.
***
Сиэль открыл глаза и сел в постели, теперь он остался один и мог больше не притворяться спящим. Ночь выдалась ясной, и из окна в спальню лился свет полной луны. Сквозь густые, полуопущенные ресницы мальчик наблюдал за тем, как его демон-дворецкий скрылся в черной бездне портала. Себастьян, должно быть, отправился исполнять приказ господина, но и сам граф не собирался все расследование лишь управлять демоном, как своим орудием. Он жаждал действия!
Но для того чтоб покинуть комнату необходимо было одеться. Спустив босые ноги с кровати, Сиэль принялся разглядывать пальцы с аккуратно подстриженными ногтями и мысленно искать решение этой сложной задачи. В памяти невольно всплыли обрывки воспоминаний о Парижских мучениях, повторять их графу совсем не хотелось, тем более что тогда на одевание ушло около получаса. Подумав еще немного, юный Фантомхайв принял оптимально верное решение.
Пройдясь босиком по мягкому ковру, мальчик открыл шкаф и сдернул с вешалки пиджак Себастьяна, затем нашел свои черные гольфы и домашние туфли. Теперь главное было избавиться от заметной в темноте белой ночной рубашки. Кое-как расстегнув пуговицы, граф стянул ее через голову и отшвырнул на пол бесформенный, вывернутый на изнанку комок ткани. Надеть пиджак дворецкого оказалось не сложно, в нем поместились бы как минимум полтора Сиэля. Застегнувшись на все четыре пуговицы, мальчик убедился, что пантолон из-под пиджака не видно и устало вздохнул. Впереди его ждало самое сложное – натягивание шерстяных гольфов.
Когда с маскировкой было покончено, Сиэль сунул в карман свой магический револьвер и, невзирая на то, что гольфы сморщены «гармошкой», а черный пиджак сполз на один бок, выскользнул за дверь весьма довольный собой. Было очевидно, что и в отсутствие Себастьяна он спокойно мог справиться с любыми трудностями. Главное вовремя применить природную смекалку.
За дверью оказалось настолько темно, что не было видно даже собственных ступней, Сиэлю пришлось временно зажмуриться, чтоб глаза быстрее привыкли к темноте, едва нарушаемой слабо светящимся пятном окна в конце коридора. Но зато после этого мальчик смог различить сероватые очертания стен и начал медленно продвигаться по направлению к директорскому кабинету.
Пару лет назад друг его тетушки – Лау Тао научил графа использовать отмычку для вскрытия простых дверных замков, и сейчас этот навык мог очень пригодиться юному сыщику. Проверив наличие отмычки в левом кармане, Сиэль самодовольно улыбнулся. Этой ночью он собирался раскрыть тайну гибели несчастного Марка Кроу.
Однако, не дойдя до директорского кабинета буквально шагов сорок, граф замер на месте. Навстречу ему по коридору медленно двигалась высокая черная фигура. Вжавшись в стену, Сиэль пытался разглядеть лицо таинственного человека, но в темноте это было фактически не возможно. Зато и сам граф оставался незаметен, скрываясь в недоступной свету стенной нише. Пальцы мальчика неожиданно наткнулись на холодный металл ручки, и он догадался, что стоит, прислонившись к двери кладовки для ведер и швабр.
Тем временем черная фигура остановилась напротив двери директорского кабинета и, развернувшись к ней лицом, склонилась над замком. Граф услышал отвратительный лязг металла, очевидно, не он один умел управляться с отмычкой. Дрожа от любопытства и напряжения, мальчик смог, наконец, разглядеть профиль своего конкурента. Длинноватый нос с горбинкой и спадающие на высокий лоб пряди волос позволили безошибочно узнать в нем профессора Блека.
Все пошло совсем не так, как задумал Сиэль, но зато он мог сейчас без опаски наблюдать за происходящим взломом. Что нужно Блеку в кабинете начальника граф уже догадался – химик-отравитель пришел за компрометирующими его документами.
Спустя несколько секунд из-под прикрытой двери пробился желтоватый свет свечи, затем раздался скрип выдвигающихся ящиков, стук, снова лязг металла и шорох вываливаемых на пол бумаг. Все это длилось примерно десять долгих минут, за которые у графа изрядно затекли ноги. Судя по всему быстро отыскать то, что нужно Блеку не удалось.
Наконец ночной взломщик вышел в коридор, в его руках все еще была горящая свеча. Прикрыв за собой дверь, профессор химии начал перебирать документы, которые ему удалось добыть в кабинете Дарфорда. Просмотрев их, Блек отделил от своих записей, сделанных на широких листах бумаги, какую-то рваную тетрадь, но в этот момент с дальнего конца коридора донеслись чьи-то приглушенные голоса.
Сиэль вздрогнул от неожиданности, а профессор-взломщик тихо чертыхнулся и погасил свою свечу.
Голоса приближались, понимая, что попал в крайне щекотливую ситуацию, граф напрягся и крепко сжал в пальцах ручку двери. Блек сделал шаг в его сторону и в тот же миг металлическая ручка неожиданно повернулась, а сам мальчик едва не упал назад.
Поняв, что кладовка может стать для него спасительным убежищем, Сиэль временно забыл про свою графскую честь и, проскользнув за дверь, бесшумно прикрыл ее за собой.
Пространства в темном, пропахшем пылью и отсыревшей тканью помещении, было совсем мало. И на этот раз юный Фантомхайв даже порадовался своему росту и хрупкому сложению, однако каждую секунду он рисковал наделать шума, опрокинув одно из ведер, а потому замер на месте, стараясь не шевелиться.
— Сколько раз я говорил тебе перестать ходить по ночам! – Донесся до слуха графа знакомый мужской голос, но кому именно он принадлежал, мальчик понять не смог.
Тем более следующую фразу заглушили близкие шаги и громкое сопение. Дверь его убежища резко открыли и граф едва успел отступить в угол, прежде чем в кладовку вломился Алестер Блек.
Сиэль застыл, опасаясь даже вздохнуть, рядом раздалось громкое шуршание, очевидно профессор пытался запихнуть свои бумаги во внутренний карман пиджака. Граф постарался осторожно отодвинуться еще дальше, но задел рукоять швабры, которая тотчас стукнула о стену кладовки.
Что-то с легким шуршанием упало на пол, а Блек вновь чертыхнулся, а затем затих, так как прямо за дверью прошли двое людей, они о чем-то спорили, но так тихо, что до слуха Сиэля донеслись лишь обрывки фраз: «…на озеро…», «Забудь ее», «Я не должен был это делать…», «Мертвых уже не вернуть».
Все это звучало очень загадочно, граф прислушался, стараясь уловить еще хоть слово, но в этот момент сильные пальцы Блека внезапно вцепились в ворот его пиджака.
— Вы что, следил за мной? – грубо встряхнув мальчика, прошипел он сквозь зубы.
Сердце Сиэля бешено забилось, он не знал, чего ждать от этого человека, а потому правая рука мальчика скользнула в карман, где лежало магическое оружие.
— Впрочем, это уже не важно… — разжав пальцы и неожиданно смягчив тон, сообщил Блек, — Теперь, мистер Милфорд, вам следует забыть все, что вы сейчас видели. А я, в свою очередь, сохраню в тайне ваши ночные похождения. Более того ваше молчание непосредственно отразиться на сдаче экзаменов и количестве наказаний… Надеюсь, вы хорошо меня поняли, мистер Милфорд?
— Да, сэр… — прошептал Сиэль и выпустил рукоять пистолета. В этот миг он искренне поблагодарил судьбу за то, что на месте Блека не оказался профессор Грин.
— Отлично, юноша. Сейчас я выйду, а вы подождете пару минут и отправитесь спать. – холодно, но уже спокойно распорядился преподаватель химии.
— Да, сэр. – Подтвердил Сиэль свое согласие и, удовлетворившись этим, Блек покинул тесную кладовку, оставив его одного.
Облегченно вздохнув, граф выбрался из пыльного угла и опустился на корточки. Ноги слишком устали от долгого стояния в неудобном положении. Однако возвращаться в спальню Сиэль пока не собирался, ведь ему самому необходимо было пробраться в директорский кабинет. А теперь, возможно, и в лабораторию Блека. Хотя…
Ладонь мальчика, которой он оперся об пол, чтобы встать внезапно наткнулась на какие-то бумаги. Еще секунда и юный граф нащупал небольшую тонкую тетрадь с рваным корешком.
Сердце вновь бешено забилось в груди, Сиэль схватил находку и быстро спрятал во внутренний карман пиджака Себастьяна. С трудом веря в собственную удачу, мальчик вскочил и, выскользнув из кладовки, побежал по коридору к своей спальне.
«Неужели это он? – сгорая от азарта и любопытства, думал граф. — Неужели Дарфорд все же его не уничтожил?»
***
— Мистер Ферроу! Что вы делаете ночью в коридоре? – кто-то резко остановил Сиэля, поймав за руку.
Вздрогнув от неожиданности, мальчик поднял взгляд и увидел нависшую над ним высокую фигуру профессора Грина. В темноте, глядя лишь себе под ноги, граф просто не заметил идущего навстречу учителя.
— Насколько я помню, вы должны сейчас перебирать гречку, а не разгуливать по коридору… — Грин повернул ученика так, чтоб на него падал тусклый свет из окна, — в пиджаке своего тьютера.
— Отпустите! – стараясь сохранить самообладание, холодно приказал граф. Ему было противно ощущать прикосновение этого человека.
Но профессор лишь крепче сжал его запястье.
— Ваше поведение, юноша, переходит все границы. – В тон ему, ответил Грин, — Я проявил к вам снисхождение, но завтра буду вынужден наказать перед всем классом, или вы предпочитаете оказаться в кабинете директора?
И тут юный глава рода Фантомхайв не выдержал. Выхватив левой рукой пистолет, он со всей силой ударил рукоятью по запястью преподавателя физики и, воспользовавшись тем, что от боли Грин разжал пальцы, бросился бежать.
— Остановитесь, Ферроу! Вы очень пожалеете о своем поступке! Я отведу вас к директору! – кричал ему вдогонку выведенный из себя Грин, запястье которого наверняка будет болеть теперь не один день.
Добравшись до своей комнаты, Сиэль буквально влетел внутрь и захлопнул за собой дверь, сердце бешено колотилось от пережитого стресса и перевозбуждения. Ему было уже плевать на профессора физики и его жалкие угрозы, сейчас графа волновало лишь содержание тетради, лежащей во внутреннем кармане пиджака. Теперь никто и ничто уже не смогло бы помешать мальчику узнать тайну гибели Марка Кроу, кроме непроглядной темени в комнате. Скинув одежду Себастьяна, Сиэль почти на ощупь отыскал на столе своего тьютора масляную лампу, вспомнил, что зажечь её можно спичками, а затем с помощью дедуктивного метода вычислил их местоположение. Спички хранились на каминной полке. Безуспешно чиркая обо все стороны коробочки, через минуту графу удалось зажечь таки одну, самую крепкую спичку и поднести драгоценный огонек к фитилю, а спустя еще несколько секунд ему удалось, наконец, засветить лампу, едва не обжегши пальцы. Весьма довольный собой, юный Фантомхайв перенес источник света на прикроватный столик, скинул домашние туфли и, устроившись под одеялом, раскрыл заветный дневник. В дрожащем свете лампы страницы тетради казались желтоватыми, словно пролежали в тайнике не менее полувека. Поудобнее облокотившись на высокую подушку, Сиэль начал читать:
«24 февраля.
Днем снова приходил Дарфорд, но на этот раз он принес бутылку красного вина и коробку шоколадных конфет. Подобное внимание все больше кажется мне неуместным, и я попытался отказаться от подарков, но директор проявил крайнюю настойчивость. В последнюю неделю двусмысленные знаки внимания с его стороны участились и совершенно вышли за грань приличия. Когда мы сидели на кровати, Дарфорд неожиданно положил руку мне на колено. Я вздрогнул и инстинктивно отшатнулся, но цепкие пальцы лишь больнее сжали мою ногу. В этот момент директор взглянул мне в глаза и… улыбнулся. Похотливая, издевательская улыбка. Какой же мерзкой она была! Сомнений в намерениях Дарфорда у меня больше нет, и это невозможно выносить!
Я вскочил на ноги и почти приказал ему уйти, но директор даже не подумал двинуться с места, продолжая все так же мерзко улыбаться. Мне сделалось жутко от его изучающего взгляда, и тогда лорд Дарфорд заговорил, даже не пытаясь хоть как-то завуалировать угрозу.
«Я могу превратить вашу жизнь в ад! — пообещал он. — Никогда не забывайте об этом…»
В голосе старого извращенца не осталось и следа сладковатой учтивости, с которой он обращался ко мне прежде. И Дарфорд прав. Сейчас я думаю о его словах, и понимаю, что он не лгал.
Когда директор встал, наши лица оказались примерно на одном уровне. Почти инстинктивно я почувствовал, что он хочет сделать, и резко отшатнулся. Дарфорд вновь усмехнулся. Он просто наслаждался чувством безнаказанности.
«Ты все равно станешь моим, Марк, днем раньше, днем позже, но станешь…»
Когда он ушел, я с минуту стоял, не в силах избавиться от мерзкого ощущения, словно на меня вылили ведро зловонных испражнений. Я должен оставить «Хилворд». Теперь это неизбежно. Хотя одно обстоятельство все же страшит меня — о хороших рекомендациях можно будет забыть. Несомненно Дарфорд сделает все, чтобы похоронить мою карьеру, но кто тогда будет оплачивать медицинские счета моей матери? И наша свадьба с Элен… Ведь мы запланировали ее на конец мая. В это время особенно красиво поют соловьи...
Я должен продержаться до конца года. Водить за нос проклятого мужеложца… ради своего будущего, даже если придется переступить через себя…
25 февраля.
Произошло непоправимое. Я больше никогда не стану таким, каким был раньше.
Прежний Марк Кроу умер, предал себя и уже не вернется.
День начался как обычно. Молитва, завтрак, первый урок. Сегодня по расписанию у меня четвертый курс. Когда я смотрю на мальчишек, сидящих передо мной за партами, то иногда невольно улыбаюсь. Мне кажется, я совсем недавно был таким же беспечным школяром. И не имеет значения, что я не учился в престижной школе, титулы, состояние. Здесь все дети равны, а мы – учителя являемся их наставниками. Наверное, я еще слишком молод для того, чтоб наставлять подростков. Иногда мне приходится прикрикнуть на них за болтовню в классе или посадить кого-то на стул в бумажном колпаке. Это унизительно, но все же лучше чем розги. По счастью, мне еще ни разу не приходилось прибегать к телесным наказаниям. Каждый раз я нахожу иной выход, закрываю глаза на какую-то мелочь, или провожу беседу с расшалившемся учеником. Впрочем, в первый день своей службы в «Хилворде» я отправил Джексона с седьмого курса к директору. Он издевался над первокурсником, запугивая и заставляя его курить в туалете, зная, что запах обнаружат и мальчика высекут. За курение здесь полагается пятнадцать ударов розгами.
Джексон не сразу поверил, что я – молодой новый учитель действительно отведу его к директору. Все знали, что он лучший друг Роджера Паттерсона — сына министра, но я не стал обращать на это внимание. Есть поступки, которые не должны оставаться безнаказанными.
Первокурсника, которой оказался жертвой Джексона, зовут Альберт Вудстоун. Я являюсь его тьютером с того самого дня и ни разу не пожалел об этом. Ранее я уже писал о нем в своем дневнике, но мне всегда кажется, что про малыша Берти можно рассказать еще что-то. Он полон энергии, и скучать с ним не приходится никогда. Наверное, причина моей привязанности в том, что в двенадцать лет я потерял своего младшего брата, а может быть в том, что Альберт вызывает у меня улыбку каждый раз, когда я вижу его озорную мордашку. Родители мальчика богатые фабриканты, они недавно получили дворянство. У Альберта совсем нет снобизма, присущего аристократам. Он умеет открыто радоваться, звонко смеяться, очень любит лошадей и страшные истории на ночь. Конечно, и он шалит на уроках и не всегда внимателен, но все дети таковы в этом возрасте. Альберт самый смышленый мальчонка из всех, что мне довелось здесь встретить. Когда у нас с Элен будут дети, я бы хотел вырастить сына именно таким.
На урок для первого курса я пришел после обеда вместе с Альбертом. По дороге он рассказал мне, что сегодня хочет попробовать прокатиться на Гранте – довольно норовистом жеребце. Я ответил, что это опасно, но разве Альберта можно удержать таким предупреждением?
Начав лекцию, я подумал о том, как малыш Берти будет скучать, когда я уеду из «Хилворда», но внезапно меня отвлек странный шум и смех учеников.
Мальчики с третьей парты сделали бумажные шарики из тетрадных листов и устроили "перестрелку" с Альбертом и его товарищем по парте. Я должен был немедленно это прекратить и уже собирался вмешаться, когда услышал за своей спиной холодный голос Дарфорда. Он открыл дверь класса совершенно беззвучно.
«Я вижу у вас на уроках недостаток дисциплины! Вы распустили учеников! Немедленно вызовите всех четверых к доске и накажите, так, как это прописано в уставе школы». Он даже не пытался скрыть злорадство.
Я предпринял попытку сгладить ситуацию, утверждая, что наказание лучше перенести в конец урока, и надеясь, что Дарфорд уберется, удовлетворившись этим, но не тут-то было. Дарфорд попросту перебил меня.
«Если вы не можете выполнять обязанности учителя, ученики отправятся в мой кабинет. Максимальное наказание для зачинщика хулиганства — десять ударов розгой, я же поднял бы это число до пятнадцати. Вы поняли, профессор?»
Конечно, я понял. Дарфорд явился, чтоб наказать, но не учеников, а меня. Кого именно он объявит зачинщиком, я не сомневался.
Не знаю, как другие преподаватели могут проделывать подобные вещи каждый день и не испытывать при этом чувства глубокого отвращения к самим себе.
Я – взрослый, сильный мужчина был вынужден взять в руки розги, чтобы выпороть испуганного мальчишку, который раскаялся в своем «ужасном проступке» будучи наказанным одним только страхом перед наказанием. Какое право один человек имеет на то, чтобы избивать и унижать другого, тем более беззащитного ребенка? Я не хотел причинять боль и замахнулся слегка, но Дарфорд остановил меня. На секунду наши взгляды встретились, и я прочел в его серых глазах настоящее торжество. Директор приказал несчастному мальчику спустить бриджи, и даже панталоны. После назначил пять ударов, а я был вынужден исполнять роль палача.
Как бы я не старался хлестнуть легче, но ребенок сдавленно вскрикнул от первого же удара прутьев по нежной коже. После второго удара он начал тихонько хныкать. За моей спиной стоял Альберт. И я с ужасом понимал, что мне придется причинить ему в два раза больше боли. У меня не было сил взглянуть в глаза своему маленькому другу. Как я мог ударить его? Трудно передать словами, что я чувствовал в тот момент, когда трое мальчиков, всхлипывая и утирая слезы, вернулись за свои парты.
Я понимал, что Дарфорд не станет щадить Альберта и накажет его в полную силу в своем кабинете, а потому я повернулся к своему маленькому товарищу и взглянул ему в глаза, стараясь передать насколько мне жаль. Но Альберт отвернулся. Наверное, в этот момент он посчитал меня предателем. Возможно, так оно и было. Но когда я первый раз занес над обнаженным телом мальчика розги, я предал в первую очередь самого себя.
Альберт стоически вынес первые три удара. Я изо всех сил старался причинить ему как можно меньше боли, но на четвертом ударе он слабо вскрикнул, на пятом громче. И я не выдержал и прекратил экзекуцию, заявив директору, что этого достаточно и все виновники получили равное наказание.
«Что ж, я знал, что у вас есть любимчик, профессор Кроу». – Дарфорд усмехался, — «Я лишаю вас права быть тьютором! После окончания урока зайдите ко мне в кабинет».
Директор вышел из класса. Стараясь не думать о предстоящем разговоре, я помог дрожащему Альберту надеть бриджи, и тихо, чтоб никто больше не мог услышать попросил у него прощения. В этот момент я уже готовился к тому, что возьму расчет, а потому мне очень хотелось, чтоб мальчик не вспоминал меня, как предателя. Ведь мы могли больше никогда не увидеться.
В кабинет Дарфорда я шел с чувством глубокого отвращения, больше всего мне хотелось оказаться как можно дальше от этого жестокого и низкого человека. Уж лучше преподавать в маленькой сельской школе, чем оставаться под началом у извращенного лорда.
Я постучал в дверь и, получив разрешение, вошел в директорский кабинет.
«А ведь вас предупреждали, Кроу…» — Дарфорд оставался холоден, как будто ничего существенного не произошло. В душе мешались страх и отвращение, но все же я твердо заявил, что хочу получить расчет.
На тонких губах лорда появилась снисходительная улыбка, он встал из-за стола и, медленно подойдя ко мне, произнес:
«Я не дам вам расчета, Кроу… А стены моей школы вы покинете только тогда, когда я решу вас отпустить. Или же… в полицейской карете».
Я крайне удивился.
«И в чем же вы собираетесь меня обвинить, сэр? В хищении овсянки из школьной столовой?» — Я не боялся его угроз. Мне казалось, что ему решительно не к чему придраться, ведь за время работы я ни разу не брал даже отгула по болезни.
«Если вы не престанете упрямиться, то очень скоро окажетесь за решеткой за домогательства к ученикам». Директор сказал это так, словно сообщал о погоде на будущий день.
«Мне не составит труда найти свидетелей и потерпевших, которые расскажут обо всех гнусностях, что вы делаете с несчастными мальчиками, которых так подозрительно любите».
Я стоял точно пораженный громом не веря, что подобное возможно, но директор похоже знал о чем говорил и продолжал уверенно и злорадно описывать мои перспективы: «Вам придется забыть не только о карьере, но и о вашей невесте, а что станет с вашей несчастной матерью, подумайте Марк!»
Я сжал кулаки, но должно быть сильно побледнел, потому что директор неожиданно заговорил совсем другим тоном, так же ласково и даже заботливо. В точности как в первый день нашего знакомства. В тот самый момент он, как паук, почувствовал, что можно приблизиться к обессиленной жертве, чтобы окончательно опутать её своей паутиной. Я ненавидел его каждой клеткой, но полнейшая растерянность и страх перед лживым обвинением внезапно охладили мой гнев, не дав ему воли. Дарфорд усадил меня в кресло и, кажется, предложил воды.
«Ну, что вы так побледнели, мой друг» — он вновь казался заботливым и тогда я, наконец, решился задать прямой и губительный для себя вопрос:
«Что вы хотите?»
«Ничего из того, что вам бы не понравилось. Вы должны быть хорошим мальчиком, Марк, и тогда я забуду не только об этом разговоре и ваших слишком уж гуманных педагогических методах. Возможно, они еще произведут фурор, и вы добьетесь неслыханных высот в педагогике». Его рука легла мне на плечо, и я почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Меня просто выворачивало от его издевательски игривого тона. Поднявшись на ноги, я направился к дверям, но Дарфорд не дал мне уйти.
«Завтра, наедине в вашей комнате, во время уличных работ… Мы побеседуем обо всем этом. Вы ведь не против, ни так ли?»
«Да, сэр». – С трудом выдавил я эти два привычных слова, как если бы подписывал себе приговор. Но ради мамы, ради Элен и нашего будущего я должен вытерпеть это унижение».
Захваченный чтением, Сиэль перевернул страничку и сразу заметил перемену в идеальном каллиграфическом почерке молодого учителя. Теперь он стал неровным, буквы словно дрожали, а строки часто прерывались чернильными кляксами. Было очевидно, что Кроу находился в сильном душевном волнении, когда писал свою предсмертную «исповедь».
Подвинувшись ближе к свету и подтянув колени к груди, граф продолжил читать:
«26 февраля.
Это моя последняя запись. Я решился оставить ее для того, чтобы никто больше не разделил мою судьбу. Надеюсь, Господь простит меня, а полиция найдет тетрадь и положит конец творящимся здесь бесчинствам.
Мое тело бьет нервная дрожь, но я постараюсь изложить все события последнего вечера моей жизни, как можно подробнее.
Дарфорд явился ровно в час дня. Старый извращенец выбрал время, когда все ученики убирают территорию школы, а педагоги пьют чай в учительской, так что никто не смог бы помешать ему удовлетворить свои грязные желания.
Даже сейчас я все еще чувствую его запах, отвратительный запах. Видимо это чувство омерзения будет преследовать меня до самого конца…
Пройдя в комнату, Дарфорд сел на кровать и с мерзкой улыбкой похлопал рядом с собой ладонью, словно приглашая меня присоединиться.
Я почувствовал, как кровь отлила от лица, а к горлу подступил ком. И все же я нашел в себе силы шагнуть к кровати. Но директор вдруг остановил меня жестом.
«Сначала разденься, я хочу взглянуть на твое тело…» Его голос прозвучал поразительно спокойно.
Я снял пиджак и, не глядя на своего мучителя, принялся расстегивать рубашку. Мои пальцы сделались влажными от пота, я с трудом справлялся с каждой пуговицей, словно стараясь оттянуть момент неизбежного унижения. Но все же спустя минуту рубашка упала на пол, а меня передернуло от похотливого, оценивающего взгляда проклятого лорда.
«Мне нравится твоя грудь, Марк… — удовлетворенно произнес Дарфорд и поднялся с кровати, его отвратительно-теплая рука легла на мое плечо, постепенно сползая вниз по обнаженному телу, — Такая гладкая, нежная кожа…»
Когда пальцы лорда достигли пряжки ремня, я инстинктивно перехватил его руку. Меня уже начинало трясти.
«Ты же обещал быть хорошим мальчиком, Марк… — со скрытой угрозой выдохнул Дарфорд мне в губы, — Смотри, не то папочке придется тебя наказать!»
С этого момента я перестал сопротивляться. Просто заставил свое сознание отключиться от действительной реальности. Пока директор стягивал с меня остатки одежды, я представлял себя в мамином саду, вспоминал пение соловьев и пьянящий запах сирени. Это Элен обнимала меня за шею, прикасалась к губам, нежно, почти неощутимо. Но иллюзия, которую я пытался построить, как крепостной стеной отгородившись ею от того что делал со мной мерзкий извращенец, развеялась в один миг, стоило ему попытаться разомкнуть мои губы в порочном поцелуе. Я дернулся назад, но Дарфорд оказался на удивление сильным. Его пальцы стальной хваткой вцепились мне в шею и сдавили так, что из горла сам собой вырвался слабый стон. Затем он швырнул меня на кровать и тотчас сел сверху, обхватив бедрами поясницу.
«И все же ты был очень плохим мальчиком… Теперь папе придется тебя наказать, ты слышишь? Ты сам вынудил меня поступить так с тобой…» — Эти слова. Его голос. Он словно бы изменился. На секунду мне показалось, что меня придавил к кровати совсем другой человек. Такая резкая перемена добавила к чувству глубокого отвращения еще и иррациональный страх. Внезапно я понял, что директор Дарфорд сейчас не в себе.
Между тем он расстегнул свой ремень, я догадался по звяканью пряжки, а затем услышал хлесткий звук, очевидно лорд ударил им себя по ладони.
Я попытался вырваться, но получил болезненный удар между лопаток, временно сковавший мое тело.
«Не дергайся! И не смей плакать, Арчибальд! Иначе тебе будет только больнее!» – Сурово пригрозил Дарфорд, а в следующую секунду мою спину обжог удар кожаного ремня.
Это было чертовски больно, и я словно очнулся от какого-то долгого, страшного сна. Больше я уже не мог себя сдерживать.
«Отцепись от меня, мразь!» – грубо крикнул я и рванулся, стремясь сбросить с себя похотливого безумца. В эту секунду я уже не думал о последствиях. Я просто не мог больше это терпеть!
Пальцы Дарфорда скользнули по влажной коже моей спины, оставляя на ней болезненные следы, но лорд не смог удержаться и все же упал на пол. Я тотчас вскочил, готовясь продолжать драку, однако замер на месте, не в силах пошевелиться.
Директор Дарфорд лежал на спине, его глаза были закрыты, лицо побледнело, а из-под растрепавшихся волос по полу расползалось блестящее темное пятно.
Падая, лорд Дарфорд ударился головой о прикроватный столик.
«Я убил его!» — промелькнула в моей голове страшная мысль. Подобрав свои разбросанные вещи, я быстро оделся. Сердце бешено колотилось, я решительно не представлял, что мне делать.
Наконец, я осмелился присесть на корточки перед безжизненным телом лорда. Мне вдруг показалось, что бледное лицо немного порозовело, а затем я заметил, как приподнимается его грудь. Директор дышал, он был жив!
Я метнулся к столу за стаканом воды, затем вернулся к Дарфорду и осторожно помог ему сесть на полу.
«Вот, выпейте…» — сухо предложил я.
Разумеется, простить поведения этого человека я не мог, но все же испытал огромное облегчение, осознав, что не стал убийцей, пусть и невольным.
Однако мое облегчение длилось не долго. Сделав пару глотков воды, Дарфорд вдруг плюнул мне в лицо, его буквально перекосило от внезапного приступа злобы.
«Вы идиот, Кроу!» – исказив губы в гримасе отвращения, прошипел он, — «Вы ничего из себя не представляете. Просто жалкое ничтожество со смазливой физиономией! Я мог бы найти сотни желающих на ваше место! У вас был уникальный шанс выбиться в приличное общество, но теперь, теперь я уничтожу вас, Кроу! Я не просто сломаю вам карьеру, я сделаю так, что ваша невеста будет с содроганием вспоминать день помолвки, а мать стесняться произнести ваше имя!»
Дарфорд поднялся на ноги и начал застегивать ремень, его буквально трясло от гнева.
«Я сотру вас в порошок, неблагодарный мальчишка! Лично прибуду на суд, чтоб подтвердить показания опозоренных вами детей! Вас отправят на каторгу в кандалах, и там быстро заставят пожалеть, что сегодня вы посмели мне отказать!» — С этими словами директор покинул мою комнату, громко хлопнув дверью, а я так и остался стоять со стаканом в руках, чувствуя, как по лицу стекают капли воды.
Осознание катастрофы пришло быстро. Я понял, что жизнь моя кончена. Дарфорд никогда не простит мне нанесенного оскорбления, а я не стану умолять о пощаде.
Однако планам жестокого безумца не суждено сбыться. Моя мать никогда не станет стесняться имени сына. А полицейская карета приедет в «Хилворд», но не за мной.
Дописывая эти строки я больше уже не чувствую страха или отчаянья. И сейчас, перед лицом смерти, я молю Господа лишь о двух вещах: Чтоб дорогие мне люди поняли мой поступок, а кронштейн для штор оказался достаточно крепким…»
На этом запись обрывалась. Сиэль отложил дневник на прикроватный столик и надолго задумался. Из описания трех дней жизни Марка Кроу граф сделал вывод, что он был добрым, доверчивым и бескорыстным человеком. Но почему такие люди всегда совершают глупые, бессмысленные поступки мальчик не знал.
«Слабак!» — с долей обиды подумал он. Ведь граф был уверен, что никогда не разделил бы судьбу погибшего учителя, никогда не сдался, не позволил себя унижать, а из любой ситуации всегда отыскал бы спасительный выход. Сиэль даже не сомневался, что окажись он на месте Марка Кроу никогда не проиграл бы безумному директору. Он непременно нашел бы ту тонкую паучью нить, за которую можно ухватиться, и выбраться из бездны, сбросив вниз кого-то другого.
Но таким как Кроу не дано понять, что превыше всего в этом мире нужно ценить свою честь, лишившись которой ты перестанешь быть собой и превратишься в одну из пешек в чужой игре. Но, возможно дело в том, что Марк Кроу всю жизнь и был всего лишь пешкой…
Сиэль устало вздохнул и, опустив подушку, поудобнее устроился в мягкой постели. Сейчас мальчик был чрезвычайно горд собой, ведь он сумел в одиночку добыть доказательства преступления Дарфорда, а его первая версия, так бестактно опровергнутая дворецким, оказалась в итоге самой верной.
Теперь юный граф Фантомхайв хотел увидеть, как за директором-извращенцем приедет полицейская карета. Его карьера и имя будут втоптаны в грязь – справедливое наказание, равносильное деяниям безумного лорда.
Мальчик самодовольно улыбнулся, подумав, насколько приятно ему будет взглянуть завтра в изумленное лицо своего демона.
«Что ж, эту партию ты проиграл мне, Себастьян… — мысленно произнес граф, — Даже твоя дьявольская сила не сравнится с возможностями человеческого разума и элементарной дедукцией. Любопытно, что ты на это скажешь?»
Все еще продолжая улыбаться, Сиэль натянул до подбородка теплое одеяло и закрыл глаза. Он был убежден, что сегодня сделал достаточно, чтоб спокойно выспаться. А обо всех незначительных мелочах завтра позаботится его дворецкий.
***
В этот полночный час на городском кладбище Рединга было совсем тихо. Даже животные и птицы не подавали признаков жизни, а ветер не качал еще голые ветви деревьев.
Себастьян быстро перемещался меж старых надгробий, статуй ангелов и семейных склепов. Среди всего этого бесполезного ритуального многообразия ему нужно было отыскать одну, наверняка скромную могилу.
Пошло примерно минуты три, прежде чем демону, наконец, это удалось.
Новое мраморное надгробье, увядшие белые лилии, маленькая скульптура ангела, печально склонившего голову и выгравированная надпись «Мэри-Роуз Финч. 1872-1889»
Себастьян остановился и ненадолго задумался. Могила девушки вовсе не выглядела совсем уж скромной.
«Надо узнать, кто оплатил похороны нашей маленькой утопленницы…» — Заключил про себя демон, а затем в его руке появилась новенькая острая лопата.
Эксгумация тела, пролежавшего в земле около месяца занятие малоприятное даже для демона. А может, и особенно для демона, учитывая обостренное обоняние.
На раскапывание могилы, вскрытие гроба и осмотр трупа девушки ушло примерно пять минут. Себастьян даже не ожидал обнаружить столь явные и специфические повреждения, не оставляющие сомнения в том, что произошло с жертвой непосредственно перед смертью. Однако определить сама ли Мэри-Роуз Финч кинулась в озеро или ее утопили, было невозможно. Наличие остатков воды в легких доказывало только, что смерть наступила именно от утопления, а не по иной причине.
Себастьян мрачно вздохнул и поморщился. Теперь следовало убрать все следы эксгумации, привести могилу в прежний вид, а затем сменить собственную одежду.
Но едва дворецкий семьи Фантомхайв коснулся крышки гроба, как услышал неприятный свист раздвигающейся телескопии, в ту же секунду в грудь, напротив сердца, уперлось острие секатора.
— Михаэлис, какая неожиданная встреча… — прозвучал над его головой знакомый презрительный голос.
Себастьян медленно поднял взгляд и увидел стоящего на краю вскрытой могилы Уильяма Т. Спирса.
Встреча была действительно неожиданной и к тому же не очень приятной.
— Позвольте узнать, что вы здесь делаете? – продолжил все с той же интонацией глава Лондонского отделения «Несущих смерть», — Вас понизили до вурдалака или это проявление личных пристрастий?
Себастьян зло хмыкнул и отвел от груди острие секатора.
— Я здесь исполняю задание господина, — бесстрастно ответил он, — А вот, что делает собиратель душ среди пустых оболочек? Может, я невольно помешал вашему свиданию?
Себастьян бросил красноречивый взгляд на искаженное тлением лицо мертвой девушки и, закрыв все же крышку гроба, легко вспрыгнул на насыпь.
Спирс ничего не ответил на эту колкость, он брезгливо протер лезвие своего секатора носовым платком и с неприкрытым отвращением воззрился на собеседника.
— Вы как всегда лжете, Михаэлис, Сиэль Фантомхайв уже не является вашим господином, и я прекрасно об этом знаю, в отличие от диспетчера Сатклиффа, которого вы намеренно ввели в заблуждение.
— Нет, мистер Спирс, я говорю чистую правду, — ничуть не смутившись, возразил Себастьян, — У меня действительно новый контракт с графом… Трудовой. Я служу у него дворецким.
— Вы ведете непонятную мне игру, Михаэлис… — мрачно сдвинув брови, заявил жнец, — Но она мне все больше не нравится. Тем более наши пути слишком часто пересекаются, когда дело касается исчезнувших душ.
— Исчезнувших душ? – с интересом переспросил Себастьян, — И чьи же души исчезли на этот раз? Юной утопленницы или трех пропавших учеников «Хилворда»?
— Вы выяснили причину смерти Мэри-Роуз Финч? – неожиданно вопросом на вопрос ответил жнец.
— Но вы ведь явились сюда, чтоб самому все узнать… — взглянув в желто-зеленые глаза Спирса, сухо произнес Себастьян, — Так что не стану лишать вас этого удовольствия.
В ответ на это заключение глава Лондонского департамента лишь плотно сжал тонкие губы. Очевидно, копаться в мертвых телах ему было не слишком приятно.
Себастьян развернулся и направился прочь от могилы Мэри-Роуз Финч, довольный собой и тем, что заметать следы эксгумации теперь придется жнецу.
***
В «Хилворд» дворецкий семьи Фантомхайв вернулся, когда небо на горизонте уже начало светлеть. Демон хотел сразу направиться к комнате профессора Грина, чтоб создать сквозняк и обеспечить тому недельный отгул по болезни. Но не успел Себастьян сделать и пару шагов, как услышал громкий шепот нескольких мальчишеских голосов. Мгновенно погрузив свое тело в иное измерение чтоб стать невидимым для смертных, он замер на месте, а спустя пару секунд в коридоре появились пятеро подростков, очевидно, только что вернувшихся в школу через окно. По их довольным физиономиям и репликам, достигшим его слуха, Себастьян догадался, что старшекурсники совершили вылазку в городской бордель.
«Забавно…» — подумал Михаэлис, следя за тем, как подростки крадучись проходят мимо него, и тут приметил среди них Гигзби – второго знакомца по душевой.
В голове демона тотчас родился план, как получить от парня нужные сведения, и он ловко схватил того за шиворот, одновременно зажимая рот свободной рукой.
Когда другие нарушители школьного распорядка скрылись за углом, Себастьян предстал перед взором испуганного Гигзби в виде своего юного подопечного. Парень побледнел еще больше прежнего, и хотел было бежать, но его ноги не двинулись с места. На губах демона появилась довольная улыбка.
— Доброе утро, мистер Гигзби… — вежливо произнес он, — Хорошо ли провели время в компании местных гетер?
— Ч-что? – дрожащим голосом переспросил парень.
Себастьян почувствовал, что степень испуга недавнего обидчика «Саймана Ферроу» зашкаливает на высшей отметке, а потому решил ускорить допрос, пока тот ненароком не умер от инфаркта.
— Я задам вам два вопроса, — спокойно произнес демон, — Ответите на них честно, и я сразу вас отпущу.
Гигзби кивнул в знак согласия и Себастьян удовлетворенно улыбнулся.
— Трое пропавших выпускников часто посещали городской бордель? – строго спросил он.
— Да! Они делали вылазки чаще других! – тотчас выпалил испуганный парень, — Роджер Паттерсон не раз хвалился, что директор его и пальцем не тронет. Ведь все знали, чей он сынок.
— Понятно… — задумчиво проговорил Себастьян, — Теперь второй вопрос: как вы покидаете школу, добираетесь до города и точный адрес борделя?
Спустя пару минут, получив все интересующие сведенья и отпустив несчастного, полуживого от страха парня, демон шел к комнате профессора Грина, уверенный, что в столь ранний час любитель нестандартных воспитательных мер еще спит.
Однако Себастьяна ждал неприятный сюрприз.
Еще не дойдя до нужной двери, он услышал приглушенные голоса, которые сразу узнал:
— Уолтер, прошу тебя не надо так злиться… — взволнованно бормотал профессор Флик, — Потерпи, сейчас я обработаю ссадину и перевяжу руку. Ничего страшного, только не волнуйся.
— Нет, Сэмюель, такие поступки нельзя оставлять безнаказанными! – строго возразил приятелю Грин, — Твой Сайман Ферроу перешел все границы дозволенного, подняв руку на учителя! Да еще и ударил меня каким-то металлическим предметом! Это уже хулиганство!
— Но возможно мальчик просто испугался. Или не узнал тебя в темноте… — совсем робко попытался возразить Флик, — Я уверен, Сайман сделал это по недоразумению.
Дальше Себастьян слушать не стал, а поспешил в дальнее крыло, чтобы скорее попасть в свою комнату. Он уже понял, что юный господин ходил куда-то посреди ночи и был пойман Грином, теперь оставалось надеяться, что сам граф не пострадал.
Когда дворецкий семьи Фантомхайв вошел в спальню, то невольно замер от удивления.
На полу в беспорядке валялись вещи: скомканная ночная рубашка графа, запыленный пиджак самого Себастьяна с вывернутым наизнанку рукавом и ночные туфли так же испачканные в пыли, причем один из них покоился у кровати, а второй посреди комнаты.
Со вздохом окинув взглядом последствия самостоятельного переодевания господина, демон начал быстро и бесшумно наводить порядок, в то время как юный граф спокойно спал на своей огромной кровати.
Когда же Себастьян обнаружил в кармане пиджака магический револьвер, инкрустированная серебром ручка которого была испачкана кровью, он вновь ощутил беспокойство. Закончив с уборкой дворецкий приблизился к кровати и внимательно взглянул в лицо мальчика, Сиэль улыбался во сне, а в душе графа не было даже следа перенесенной боли или страха. Что-то сильно обрадовало юного любителя ночных прогулок, и теперь это чувство торжества и гордости за самого себя ярким свечением перекрывало остальные чувства. Демон недоуменно поднял брови. Все это казалось довольно странным. И, возможно, Себастьян находился бы в неведенье до самого пробуждения графа, если бы не заметил разбросанные у стола, сломанные спички.
Сиэль впервые самостоятельно пытался зажечь масляную лампу и, учитывая, что теперь она стояла на прикроватном столике, ему это все же удалось. Дворецкий слегка улыбнулся, представив себе все, что происходило ночью в комнате, должно быть это выглядело крайне забавно. Но все же предположить, что внутреннее торжество мальчика связано с успешным освоением техники поджога спички, демон не мог. Он еще раз взглянул на столик и вдруг заметил за лампой исписанный аккуратным почерком обрывок тетради.
Удивление демона удвоилось, взяв тетрадь, он уселся в кресло и начал читать.
@темы: Литература, Анимэ
